В статье определены причины возникновения такого способа обеспечения обязательств, как контргарантия. Перечисляются пять факторов, которые влияют на выбор этого инструмента. Автор делает выводы о том, что контргарантия возникла под воздействие глобализации экономики и развития международной торговли. Указанный эффективный и удобный инструмент позволяет кредитору получить гарантию приемлемого банка и минимизировать расходы и риски кредитора в международных сделках. Автор утверждает, что ядром контргарантии является одностороннее обязательство банка-контргаранта, которое стимулирует банк-эмитент выдать прямую гарантию, что является целью контргарантии. В статье представлены особенности правового регулирования контргарантии в России и за рубежом, в том числе ретроспективный анализ проблем правового регулирования контргарантии в России. В частности, указано на сложности выдачи контргарантии в российском праве до 2015 г. в связи с отсутствием прямого регулирования этого инструмента Гражданским кодексом Российской Федерации и несовпадением конструкции банковской гарантии и контргарантии в старой редакции ГК РФ. Проведен анализ судебной и банковской практики в сфере предоставления контргарантии.

Информационно-телекоммуникационная сеть Интернет с каждым годом оказывает всё большее влияние на жизнь современного человека, а цифровизация затрагивает практически все существующие в настоящий момент правоотношения. Исключением не стали и политические права граждан, которые все чаще реализуются посредством сети Интернет. В 2020 г. уже никого не удивить проведением манифестаций и различных публичных акций в сети Интернет. Данный способ становится всё более популярным и массовым методом выражения общественного мнения, к которому проявляется повышенное внимание. В статье исследуются существующие онлайн-формы протестных акций, рассматривается их соотношение с действующим законодательством, а также возможность их нормативного регулирования. Автор анализирует и исследует новое для правовой науки понятие «онлайн-митинг», а также предлагает варианты его правового закрепления. Автор приходит к выводу о необходимости расширения понятия публичного мероприятия и включения в нормативные правовые акты новых форм массовых мероприятий.

Рассматриваются варианты определения размера страхового возмещения, подлежащего выплате участнику долевого строительства в случае наступления страхового случая в виде признания застройщика несостоятельным (банкротом) или обращения взыскания на предмет залога. Цель статьи — выявить подходы к определению данной суммы, которые применяли страховщики на разных этапах реализации механизма страхования гражданской ответственности застройщика, и проанализировать их правомерность. Автор анализирует актуальную судебную практику по делам с участием страховщиков и участников долевого строительства. Установлено, что на первом этапе в законодательстве отсутствовали правила определения размера страхового возмещения в данной сфере и страховщики определяли его на свое усмотрение. На втором этапе, когда законодательно была установлена минимальная сумма страхового возмещения, страховщики сталкивались с противоречиями, вызванными несоответствием суммы, изначально уплаченной участником строительства по договору долевого участия, и суммы, подлежащей выплате. Автор приходит к выводу, что на втором этапе разногласия по вопросу размера суммы страхового возмещения были вызваны злоупотреблением правом со стороны страховщиков.

Предметом исследования выступают правовые нормы, доктринальные позиции и судебная практика, посвященные исключительным обстоятельствам, служащим основанием для вступления в брак в несовершеннолетнем возрасте. Актуальность темы исследования обусловлена прежде всего предпринятыми и запланированными действиями органов государственной власти по разработке законопроектов по усовершенствованию содержания ст. 13 СК РФ, регламентирующей брачный возраст. Автором сделаны следующие выводы. Условия снижения общего минимального брачного возраста в отношении лиц, не достигших 16 лет, так же как и в отношении несовершеннолетних лиц более старшего возраста, должны регламентироваться на федеральном уровне. Перечень исключительных (уважительных) обстоятельств должен быть закрытым, так как имеющий место на сегодняшний день открытый перечень жизненных обстоятельств для снижения общего минимального брачного возраста приводит к чрезмерной свободе правоприменительного усмотрения. И российский, и международный законодатель расценивают «детский» брак как негативное социальное явление. В связи с этим выдача разрешения на вступление в брак в несовершеннолетнем возрасте должна быть продиктована еще более неблагоприятными социальными обстоятельствами, возникшими в жизни несовершеннолетнего. Брак должен способствовать преодолению или нивелированию (сглаживанию) указанных неблагоприятных факторов. Уважительными причинами для снижения минимального брачного возраста могут считаться только те обстоятельства, при которых вступление в брак соразмерено вызванным им правовым последствиям (приобретению полной гражданской дееспособности несовершеннолетним, прекращению у родителей обязанностей материально содержать своих несовершеннолетних детей, вступивших в брак, обеспечивать их жильем и др.). К таковым можно отнести только беременность и рождение ребенка.

Цифровые правоотношения, несомненно, стали важной частью гражданских правоотношений и бизнеса. Социально-экономический цифровой базис задал основные направления существования и функционирования соответствующей правовой надстройки и практики применения норм, регулирующих определенные отношения. В связи с этим приобретает особое значение правовой статус цифровых посредников, включая их правоспособность и деликтоспособность. Представляется важным исследовать проблемы оснований привлечения к ответственности агрегаторов и иных цифровых посредников, а также гарантии защиты прав лиц, с которыми данные посредники взаимодействуют. За последние несколько лет законодательство, регулирующее цифровые отношения, претерпело существенные изменения. Однако остается не урегулированным в полной мере комплекс отношений взаимодействия цифровых посредников как новых субъектов права с иными лицами, неоднозначна и практика привлечения таких посредников к гражданско-правовой и иным видам юридической ответственности. В статье автор раскрывает свой подход к рассмотрению и решению указанных проблем. 

Сложности с регистрацией цвета в качестве товарного знака возникают по многим причинам. Под сомнение ставится наличие различительной способности цвета, достаточной для того, чтобы товарный знак выполнял свою функцию, служа средством индивидуализации, а также его функциональность и возможность быть представленным в графической форме. Ввиду сильнейшей визуальной составляющей именно в индустрии легкой промышленности возникает наибольший спрос на регистрацию цветов в качестве товарных знаков, поэтому данная индустрия богата примерами регистрации, а также попыток регистрации таких обозначений. Наиболее репрезентативными представляются красный цвет подошвы туфель Christian Louboutin и бирюзовый цвет Tiffany & Co. При этом в России практически нет ни нормативной базы, ни судебной практики, ни доктринальных исследований, которые позволяли бы выработать принципы определения наличия различительной способности цвета или подходы к их установлению. В связи с этим настоящая статья в широкой мере опирается на законодательный и правоприменительный опыт зарубежных правовых систем, которые позволяют проследить различную логику доказывания соответствия цветовых обозначений критериям, предъявляемым к товарным знакам, а также пределов установления прав на цветовые обозначения, что может быть полезным для адаптации наилучших практик в нашей стране.

В статье уточняются вопросы соотношения формы и содержания художественного произведения, а также отнесения тех или иных системных элементов его структуры к охраняемым и неохраняемым. Отмечается, что существующая в науке дискуссия относительно идеи И. Фихте об охраняемой форме и неохраняемом содержании произведения не теряет своей актуальности. Установлено, что в современной литературе эта идея неоднократно подвергалась ревизии как не отвечающая целям определения круга охраняемых элементов, в качестве слабого места этого учения некоторые исследователи указывают на использование не юридических, а философских, либо филологических, либо обыденных понятий формы и содержания произведения. В статье отстаивается учение об охраняемой форме и неохраняемом содержании, представлена критика попыток ее ревизии, доказывается несостоятельность доводов критиков о том, что использование философских категорий и понятий сторонниками теории неохраняемого содержания и охраняемой формы, а также филологических и искусствоведческих терминов и категорий является слабым местом данной теории. Делается вывод о том, что представленная в науке система охраняемых и неохраняемых элементов произведения требует уточнения применительно к их отдельным видам. Предложена идея выделения нетривиальных сюжетов как элементов внутренней формы произведения, которые наряду с персонажами и названием образуют единую систему художественных образов, позволяющих отделить творческие произведения от репродуктивных результатов интеллектуальной деятельности. Предложены критерии правовой охраны названия и персонажа произведения в зависимости от способности вызывать у публики ассоциацию с самим произведением.

В статье сделана попытка исследовать некоторые правовые аспекты реализации права на объединение лиц, занятых посредством интернет-платформ — цифровые приложения, являющиеся связующим звеном между субъектом, оказывающим услугу, и ее потребителем. Появление таких посредников стало частью цифровизации наемного труда, характеризующей начало четвертой промышленной революции. Современный рынок труда характеризуется неустойчивостью, обусловленной уходом некоторых сфер экономики от традиционной, фордистской модели организации труда. Неустойчивость вызвала десоциализацию работников, их разобщение и начала оказывать негативное влияние на традиционное рабочее движение, выражением которого всегда были профессиональные союзы. В связи с этим перед авторами была поставлена цель исследовать перспективы и правовые основания создания объединений работников, занятых посредством интернет-платформ, а также правовую специфику защиты трудовых прав таких работников с учетом их неустойчивого правового статуса. Для реализации поставленной цели требовалось ответить на вопрос о целесообразности, об эффективности профсоюзной защиты цифрового труда и о месте профессиональных союзов в социально-партнерских отношениях с участием работников, занятых посредством интернет-платформ. Сформулирован вывод об эффективности профсоюзной защиты трудовых прав работников, занятых посредством интернет-платформ, при условии использования социально-партнерских процедур.

Появление в составе участников российского уголовного судопроизводства лица, в отношении которого уголовное дела выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве (ст. 56.1 УПК РФ), привело к активизации обсуждения проблем правового статуса не только его самого, но и ряда других фактически существующих подобных участников. К ним, в частности, относятся осужденный, допрашиваемый по делу его соучастника, ранее выделенному в отдельное производство в связи с приостановлением по тем или иным основаниям и впоследствии возобновленному; лицо, в отношении которого уголовное дело прекращено, и др. Всех их объединяет то обстоятельство, что они привлекаются к участию в следственных действиях по уголовным делам в отношении соучастников преступления для дачи показаний в отношении их противоправных действий. Такие своего рода свидетельские показания имеют значительную специфику, поскольку даются лицами, обладающими привилегией от самообвинения и заинтересованными в исходе дела. Это предопределяет существенные нюансы получения, оценки и использования данных показаний.

Статья демонстрирует связь между правом и экономикой. Уголовный процесс рассматривается с новых для него позиций экономического регулирования. Основной нарратив работы — возможность и необходимость восприятия уголовного судопроизводства как системы, которая существует не только по законам юриспруденции. Целесообразность синтеза уголовно-процессуального права и экономики продиктована современным уровнем развития научного знания, технологий и представлений. Традиционное разделение наук постепенно уступает место комплексным, междисциплинарным исследованиям. Не является исключением и деятельность субъектов уголовного судопроизводства. Существующая реальность диктует: расследование уголовных дел — это уголовно-процессуальные услуги, оказываемые органами следствия, прокуратуры и суда от имени государства. Взаимодействие с потребителями этих услуг в лице граждан и организаций, порядок и механизм сотрудничества самих компетентных органов друг с другом — такое понимание делает обоснованным использование экономических законов для наибольшей эффективности уголовного судопроизводства. Представленное исследование дает возможность по-новому оценить качественный объем уголовного судопроизводства и предлагает актуальный дискурс о роли, казалось бы, совершенно разных наук в решении задач уголовного правосудия. Отличительной чертой работы является использование современных мнений, источников и материалов при подготовке изложенных в ней тезисов.

Несмотря на многовековое обсуждение учеными разных стран, вопрос о целях уголовного наказания и сегодня остается актуальным. Уголовное законодательство советского периода в формулировании целей наказания было непоследовательным и неоднократно меняло перечень целей наказания и их формулировки, поэтому и в уголовно-правовой доктрине по этой проблеме велись долгие и безрезультатные дискуссии. Не прекратились они и по сей день, хотя действующий УК РФ недвусмысленно провозгласил целями наказания восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений. Несовпадение целей наказания в УК РФ и целей исполнения наказания в УИК РФ в известной мере мешают единообразной трактовке целей уголовного наказания. В статье доказывается обоснованность и всеобъемлющий характер законодательного решения и отвергается целесообразность и возможность законодательной корректировки целей наказания либо дополнения их перечня целями кары, искупления вины, ресоциализации осужденного, его перевоспитания и др.

В статье проведен анализ различных видов угроз при совершении преступления, предусмотренного ст. 163 УК РФ, с использованием информационно-телекоммуникационных сетей (ИТС), в том числе Интернета. Выявлены проблемные вопросы при квалификации рассматриваемых деяний, вызванные пробельностью уголовно-правовой охраны отношений собственности при посягательствах с использованием ИТС. Обоснована повышенная общественная опасность угрозы использования информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе Интернета, при распространении сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких. Сделан вывод о необходимости дополнения УК РФ новыми нормами, направленными на устранение пробельности уголовно-правовой охраны отношений собственности при посягательствах способом, опасность которого обусловлена быстрым развитием информационных технологий.

Парламент выступает первичным субъектом конституционализации уголовного закона, обеспечивая принятие нормативных актов, которые в своем содержании достоверно отражают и всецело воплощают нормы и ценности Конституции страны. Это требует от парламентариев сложной работы по предварительной конституционной проверке разрабатываемых и принимаемых уголовных законов. Вместе с тем анализ практики законотворческой деятельности показывает, что такая проверка либо не проводится, либо проводится сугубо формально. В связи с этим актуализируется вопрос о внедрении в парламентскую практику института обязательной правовой экспертизы законов, которые затрагивают права и свободы граждан. Правовая экспертиза уголовно-правовых законопроектов требует от экспертов глубоких и специальных юридических познаний в области конституционного и уголовного права, криминологии и уголовной политики, международного и гуманитарного права. Однако проведение правовой экспертизы законопроекта нельзя воспринимать как однозначное решение о его конституционности.

Складываясь на протяжении длительного исторического периода, институт прекращения действия международных договоров в наши дни достиг высокой степени зрелости. Многие образующие его нормы, зародившись в договорной практике государств еще в древности, не только отражали потребности своей эпохи, но постепенно, переходя из поколения в поколение, трансформировались, и часть из них вошла в современную систему международного права, получив закрепление в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. С древнейших времен договоры прекращали свое действие в результате возникновения между государствами вооруженных конфликтов. Предусматривавшиеся древними договорами кары за несоблюдение взятых обязательств, а также религиозная клятва, призванная служить гарантией их соблюдения, являлись выражением идеи незыблемости международных договоров. Вместе с тем предусматривалась возможность их прекращения в результате нарушения закрепленных условий. Главной причиной прекращения международных договоров феодального периода, так же как и в древности, были войны. В конце XVIII — начале XIX в. в договоры стали включаться положения, регламентирующие их пересмотр и даже возможность заявлять о полном отказе от них, поставив в известность контрагентов. Подобная практика свидетельствует о появлении одного из распространенных в настоящее время способов прекращения действия международных договоров — денонсации. Рассмотрение практики прекращения действия международных договоров Советского государства осуществляется с учетом воздействия Революции 1917 г. на дальнейшее прогрессивное развитие права международных договоров.

В статье в контексте проблем свободы объединения в сравнительно-правовом аспекте исследуются нормы законов о профессиональных союзах государств Евразийского экономического союза с учетом международных стандартов труда. В этом плане проблемами обеспечения независимости деятельности профсоюзов в ряде стран Евразийского экономического союза становятся профсоюзные монополии (Беларусь, Казахстан, Кыргызстан). В статье сделан вывод о существенном несоответствии, в частности, ст. 11–15 Закона Республики Казахстан от 27.06.2014 № 211-V «О профессиональных союзах» и ст. 7–12 нового Закона (проекта) Кыргызской Республики «О профессиональных союзах» принципам ст. 2 и 11 Конвенции МОТ № 87. В статье исследуются тенденции, связанные с расширением некоторых прав профсоюзов с точки зрения их соотношения с общегражданскими правами и свободами и международными стандартами труда. На этом основании делается вывод о том, что в международных правовых актах профсоюзные права рассматриваются как комплексный правовой институт, содержащий нормы, относящиеся к гражданским и политическим правам, к экономическим, социальным и культурным правам.

В статье исследуется специфика охраны результатов научных исследований в профессиональном спорте на примере «Формулы-1». Подчеркивается, что обладателем прав на результаты научных исследований может быть не только сама гоночная команда, но и одно из тесно связанных юридических лиц. Приводятся конкретные примеры, которые демонстрируют, что́ может охраняться патентом и кто может обладать правами на объекты интеллектуальной собственности. Отмечается, что, несмотря на большое количество высокотехнологичных решений, команды «Формулы-1» нередко сознательно отказываются от патентования. Анализ ситуации в этом виде спорта показывает, что в условиях постоянного внесения изменений и доработок в гоночные автомобили получение патента неоправданно из-за продолжительности этой процедуры. В то же время результаты научных исследований и научная информация охраняются режимом коммерческой тайны. Оговаривается, что такой режим сопровождается риском разглашения конфиденциальной информации лицами, прежде всего действующими и бывшими сотрудниками. В качестве иллюстрации приводится один из крупнейших шпионских скандалов в истории «Формулы-1». Особое внимание уделяется проблеме перехода членов персонала из одного коллектива «Формулы-1» в другой, в том числе разграничению собственных навыков сотрудника и полученных им на предыдущей работе охраняемых сведений. Дополнительно подчеркивается, что такие переходы часто сопровождаются обязательным отпуском без права выхода на новую работу, чтобы имеющиеся знания о наработках уже бывшего работодателя потеряли свою актуальность. Отмечается также, что режим коммерческой тайны не препятствует командам «Формулы-1» знакомиться с результатами научных исследований своих конкурентов ввиду правил о максимальной открытости автомобилей на время проведения Гран-при. Приведены конкретные примеры заимствования гоночными командами успешных инженерных решений соперников путем создания собственных аналогов.

В статье исследуется фигура прокурора в административно-юрисдикционном процессе в арбитражном суде. Автором приводятся многочисленные примеры из прокурорской и судебной практики, отражающие деятельность прокуроров по укреплению законности путем участия в арбитражном процессе. В статье также указываются требования, предъявляемые законодательством, организационно-распорядительными документами Генеральной прокуратуры Российской Федерации и прокуратурами субъектов к работе прокуроров в указанном направлении. С опорой на статистические данные о количестве возбужденных прокурорами и рассмотренных судами соответствующих дел определена роль прокурора в рассмотрении судами дел анализируемой категории. По результатам проведенного исследования, разделяя точки зрения многих ученых, автор указывает на недостатки отдельных положений закона, определяет необходимость совершенствования теоретических основ участия прокурора в рассмотрении дел об административных правонарушениях арбитражными судами, подчеркивает, что изменение порядка правового регулирования участия прокурора в арбитражном процессе является необходимым в связи с меняющимися общественными отношениями, а сохранение существующего порядка порождает стагнацию в развитии процессуального законодательства.