Допетровский период (X–XVII вв.) сыграл важнейшую роль в формировании церковной татьбы и святотатства как составов наказуемых деяний в отечественном праве. Привлечение обширного нормативноправового материала как государственного, так и канонического характера и представление панорамы развития составов этих правонарушений в течение восьми веков позволяют проследить логику законодателя в части регулирования ответственности за совершение церковной татьбы и святотатства. Делается вывод о том, что памятники права домонгольского периода содержат положения о церковной татьбе, но не ее дефиницию. Хотя уже для них характерны отнесение церковной татьбы к формам хищения и соотнесение с квалифицированной кражей. Другой особенностью права этого времени является слабое развитие института res divini iuris (вещей божественного права), известного в римском и византийском праве, или подобного ему. Хотя вещи, сопоставимые с вещами божественного права, являются основным объектом преступления церковной татьбы, и их защита полностью направлена на их материальную сохранность и целостность, круг этих вещей законодателем точно не определяется. Эта тенденция характерна и для XIII–XVII вв. В этот же период законодатель устанавливает смертную казнь за церковную татьбу, хотя за другие формы хищения она предусматривается в случае рецидива. В ходе кодификации XVII в. и принятия Соборного уложения законодатель относит церковную татьбу к имущественным преступлениям, в отличие от прочих религиозных правонарушений. Святотатство как наказуемое деяние впервые раскрывается в актах церковной власти XVI в., посвященных толкованию правил святых апостолов; как преступление в государственном праве X–XVII вв. оно не фигурирует. Отсюда можно утверждать, что в течение изучаемого периода святотатство не заменяет и не является преемником церковной татьбы: оба состава правонарушения долгое время развиваются параллельно и едва ли не независимо друг от друга.

В статье рассматривается проблема сущности современного государства в оптике исследований, обосновывающих новые подходы к оценке данной категории юридической науки. Осмысление философских категорий сущности и содержания применительно к государственно-правовым явлениям являлось важным направлением советской теоретической юриспруденции. На рубеже ХХ – ХХI веков тренд изменился: диалектико-материалистическое понимание сущности государства стал активно подвергаться критике за однозначность, догматизм и неактуальность для современных демократических режимов, а сама проблема исследования сущности государства отошла на второй план ввиду абсолютного доминирования идеологемы «общесоциальности» государства. Тем не менее, под влиянием международной политической конъюнктуры на фоне нового витка конкуренции идеологических и политико-правовых учений России и Запада, проблема осмысления сущности государства реактуализировалась, однако ее осмысление в свойственной постмодернистской парадигме манере зачастую основывается не на методах научного познания, а на этических, нравственных и идеологических представлениях авторов. В этой связи в настоящей статье автором анализируется современное состояние теории сущности государства, приводятся основные концепции сущности современного государства: классовая, общесоциальная, аксиологическая, интегративная. С использованием средств формальной логики приводятся аргументы в пользу несостоятельности учений, которые предполагают возможность объединения классового и общесоциального свойств государства. Настоящая статья представляет собой попытку представить критическое осмысление интегративного понимания сущности государства. Рассматривается общефилософское значение категории «сущность явления», предлагается методология оценки сущности государства с учетом диалектического развития данного политико-правового института, а также исследуется изменение формы и содержания государства в различные исторические периоды.

Статья посвящена анализу поправок к Конституции РФ 2020 г. через призму идеологии консерватизма. Раскрываются причины закрепления либеральной доктрины в Конституции РФ 1993 г. и ее ограниченность в условиях современной российской цивилизации. В Конституции РФ 1993 г. был заложен либеральный проект государственно-правового развития России, в основе которого лежали постулаты свободы, без учета характерной для нашей страны консервативной концепции. Раскрыты сильные и слабые стороны идеологии консерватизма. Показана значимость традиционных ценностей, нашедших выражение в конституционно-правовых нормах. Основу русского консерватизма, сформировавшегося в виде идеологии в начале XIX в., составляли идеи преемственности исторического развития России как государства-цивилизации. В них отражались те особенности нашего государства, которые делали его непохожим на западную цивилизацию. В статье доказывается, что данные правовые нормы не относятся к декларативным нормам Конституции РФ, поскольку учитываются в текущем законодательстве. Изменения в Конституции РФ усилили ее консервативные начала с сохранением ее либеральной модели. Сделан вывод о том, что либеральная и консервативная идеологии, хотя и являются конкурирующими, в Конституции РФ дополняют друг друга, поскольку применение их в совокупности позволяет преодолеть ограниченность и недостатки каждой из указанных моделей.

Проанализированы особенности исполнения солидарных требований кредиторов и последующих регрессных требований, возникающих между ними. На основе отечественной и зарубежной научной литературы и российской судебной практики выявлены две основные модели реализации солидарных требований. Сделан вывод, что модель единого солидарного требования и модель множественности солидарных требований, помимо теоретических различий, призваны защищать разные правовые ценности. Последние связаны либо с интересом должника в достижении предсказуемости своего правового положения и защищенности от возрастания споров с его участием, либо c интересами кредиторов в автономном осуществлении принадлежащих им прав. Подход в пользу приоритета первого предъявившего требование кредитора, сложившийся в судебной практике, порождает безосновательное прекращение прав солидарных кредиторов и обусловливает необходимость его изменения в пользу обеспечения доступа солидарных кредиторов к получению исполнения от должника. Актуальность исследования определена недостаточным регулированием отношений с участием солидарных кредиторов, что приводит к отсутствию предсказуемой судебной практики и ограничению правовых возможностей участников активной множественности лиц на стороне кредитора.

В статье исследуются проблемы компетенции судов по делам об административных правонарушениях, возникающие в процессе осуществления юридическими лицами деятельности, непосредственно связанной с коммерческой. Доказано, что статья 30.1 КоАП РФ противоречит ст. 46, 47 Конституции РФ. Несмотря на то что Верховным Судом РФ предпринимались попытки восполнить пробел, на основе конкретных примеров делается вывод, что проблема разграничения компетенции между арбитражными судами и судами общей юрисдикции по рассмотрению жалоб юридических лиц на постановления административных органов имеет место до сих пор и ординарное толкование норм КоАП РФ в системной взаимосвязи с положениями ГПК РФ, АПК РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2005 № 5, Обзора судебной практики № 1 (2014) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 24.12.2014) не соответствует Конституции РФ и фундаментальным международно-правовым актам в области обеспечения права на судебную защиту.

В статье показано теоретическое и практическое значение гражданского процессуального бездействия. Актуальность вопроса обусловлена тем, что в юридической периодике всё чаще появляются предложения об установлении штрафов для участвующих в деле лиц, проявляющих процессуальное бездействие в доказывании при рассмотрении гражданских дел в судах общей юрисдикции, поскольку бездействие снижает эффективность судебного разбирательства. Однако, как показано автором, проблема состоит в более гармоничной реализации в судебной практике принципов состязательного гражданского судопроизводства, прежде всего принципа диспозитивности. Представлена и проанализирована судебная практика, отражающая многообразие ситуаций, связанных с правовыми последствиями процессуальной пассивности сторон. Автор обращается к судебной статистике, которая также не подтверждает актуальность предложений о введении штрафов для участвующих в деле лиц. Сделан вывод о необходимости сохранения действующего правового режима состязательного и диспозитивного гражданского судопроизводства, допускающего процессуальную пассивность субъектов в доказывании.

В последние годы в российском правоведении традиционное представление о корпоративном управления претерпело значительные изменения. Нормативно закрепленные модели управления корпоративными организациями утратили универсальный характер и в отдельных отраслях экономики страны на современном этапе сформировались специальные режимы осуществления корпоративных прав. Наблюдается также изменение «химически» чистых моделей управления хозяйственными обществами (американская, европейская, японская и др.), что обусловлено не произвольным смешением эффективных элементов (инструментов управления) отдельных моделей, а объективными и ситуативными факторами экономико-правового, геополитического и иного характера.

В работе демонстрируется трансформация «корпоративных ценностей» в субъектах промышленной деятельности в области оборонно-промышленного комплекса, в рамках которой акционерный капитал позволяет создавать сложные вертикально и горизонтально интегрированные структуры с учетом интересов и задач государства. Отмечается функционал и значение директивной модели управления хозяйственными обществами с участием публично-правовых образований. Дается обзор норм корпоративного законодательства о раскрытии информации. Указывается влияние смены рассматриваемых парадигм на подходы судебной практики.

В статье автором осуществлен комплексный аналитический разбор оферт двух крупнейших маркетплейсов на российском рынке — «Озона» и «Вайлдберриз». Актуальность проблематики обусловлена следующими факторами. В настоящее время маркетплейсы выступают своего рода драйвером, локомотивом развития отечественной экономики, создавая рабочие места, давая возможность развиваться огромному количеству малых и средних предприятий, индивидуальных предпринимателей. Вместе с тем, несмотря на широкое распространение и активное взаимодействие с маркетплейсами десятков миллионов граждан России, их деятельность остается по большому счету за рамками комплексного правового регулирования и во многом не входит в сферу внимания российского правопорядка. Взаимодействие площадок с гражданами и продавцами осуществляется прежде всего на основании собственных договоров площадок — оферт, которые зачастую предоставляют маркетплейсам широкий простор для злоупотреблений правами и содержат ряд небесспорных положений. В статье рассматриваются ключевые условия договоров площадок «Озон» и «Вайлдберриз» с продавцами, а также осуществляется их оценка с учетом положений российского законодательства, релевантной судебной практики и доктрины. 

Генеративный искусственный интеллект (ИИ) продолжает развиваться и качественно, и количественно, открывая новые возможности для создания различных произведений, литературных текстов, изображений, музыкальных композиций и даже видеороликов. Предоставление доступа к этим творческим инструментам рождает новые правовые проблемы, связанные с авторско-правовой защитой произведений, созданных генеративным ИИ. Вопросы вызывает и распределение авторских прав между лицами, так или иначе причастными к созданию таких произведений, то есть в ситуациях соавторства. Необходимо четкое осмысление понятия «творчество» применительно к произведениям, созданным генеративным ИИ, а также анализ критериев соавторства пользователя и создателя нейросетей. В статье исследованы доктринальные и законодательные подходы к понятию «творчество»; обоснована позиция по поводу того, в каких случаях должна предоставляться авторско-правовая защита произведениям, созданным генеративным ИИ; рассмотрены варианты предоставления авторско-правовой защиты таким произведениям в зависимости от обстоятельств их создания; предпринята попытка определить, чем является именно генеративный ИИ в противовес общему, широкому понятию ИИ; приведены аргументы против признания ИИ автором произведения.

Хозяйская власть, принадлежащая в силу правовой природы трудового правоотношения работодателю, предполагает, что работодатель вправе контролировать исполнение работниками их трудовых обязанностей. Цифровизация предоставляет работодателям новые технологии для мониторинга исполнения работниками трудовых обязанностей в режиме реального времени (камеры, GPS-трекеры, биометрическое сканирование и др.). Эти технологии могут приводить к нарушению права на неприкосновенность частной жизни. Российское законодательство не содержит критериев законности применяемых работодателем средств и способов мониторинга. Анализ практики ЕСПЧ, правоприменительной практики и законодательств государств Европейского Союза позволяет выделить как минимум следующие критерии, которые могут быть использованы при решении вопроса о правомерности применяемых работодателем средств и способов мониторинга: 1) законность цели мониторинга; 2) способность достижения целей мониторинга благодаря выбранным средствам; 3) использование наименее интрузивных (навязчивых) для работника средств контроля; 4) уведомление работников о целях, способах и средствах контроля. Этими критериями можно руководствоваться в правоприменительной практике и при дальнейшем совершенствовании российского трудового законодательства. 

Анализируются судебно-следственная практика применения ст. 174.1, которая в первоначальной редакции УК РФ отсутствовала, а также ее перспективы. К обстоятельствам, делающим сомнительной такую перспективу, автор относит саму процедуру введения ст. 174.1 в УК РФ, в которой не нашлось места для обоснования ее необходимости, в дополнение к ст. 174 УК РФ, предусматривающей ответственность за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем. Мотивы авторов федерального закона, дополнившего в 2001 г. УК РФ анализируемой статьей, оказались неясны, как, собственно, и цели дополнения.

К вышеназванным обстоятельствам следует отнести необъяснимое удаление из первой редакции диспозиции ч. 1 ст. 174.1 УК РФ (после 12 лет ее практического применения) исчерпывающего перечня преступлений, совершение которых не рассматривалось как предикатное преступление. Итогом экспериментов с введением и затем неоднократным редактированием ст. 174.1 УК РФ стали случаи спорного или безосновательного ее применения.

Несмотря на неоднократные решения вышестоящих судов, отменявших незаконные приговоры нижестоящих судов, статья 174.1 УК РФ остается своеобразной «дубиной» в руках следственных органов и прокуратуры, от использования которой не застраховано ни одно лицо, совершившее корыстное или имущественное преступление. Иллюстрацией данного вывода является анализ материалов двух уголовных дел, по которым автор давал научно-консультационные заключения в качестве специалиста. В статье резюмируется, что для обеспечения верховенства закона, исключения необоснованного уголовного преследования, в том числе предпринимателей, принятия спорных процессуальных решений правоохранительными и судебными органами необходимо признать ст. 174.1 УК РФ утратившей силу. Альтернативой такому решению может быть восстановление редакции данной статьи, действовавшей до 2013 г.         

В статье анализируются проблемы обеспечения полноты материалов, представляемых суду органами расследования в уголовном судопроизводстве, с точки зрения принципов состязательности и гласности, а также тайны следствия в их взаимосвязи и противоречии (конкуренции). На примере судебных прецедентов раскрываются проблемные ситуации, вызванные несовершенством законодательства. Предлагаются конкретные решения выявленных проблем, а именно закрепление на законодательном уровне обязанности стороны обвинения (прокурора и (или) органа расследования) представить доказательства (материалы) суду именно в судебном заседании. Орган расследования может представлять суду некоторые материалы в режиме ограниченного доступа, т.е. без предоставления доступа всем участникам процесса, в том числе в электронном виде (через систему межведомственного электронного взаимодействия (СМЭВ) — для личного ознакомления только судом), что вписывается в развитие концепции электронного уголовного дела, которая уже давно обсуждается учеными. С одной стороны, это, возможно, ограничит реализацию принципов гласности и состязательности сторон, но с другой — позволит суду, принимающему решение по материалу, убедиться в обоснованности ходатайства, что обеспечит не только тайну следствия, но и законность, а также обоснованность принимаемого по рассматриваемому ходатайству судом решения, так как представленные негласно материалы наверняка удачно дополнят те, которые поданы в открытом виде. Кроме того, для изучения ряда вопросов, в частности об имущественном положении участника уголовного судопроизводства, весьма полезным будет использование судом доступных ему программных средств, например ГАС «Правосудие» (ПИ СДП, Модуль ДО), с помощью которых можно запросить и получить значимую для рассмотрения дела информацию.

Уголовно-процессуальный закон не предусматривает обязанности следователя знакомить подозреваемого (обвиняемого) и его защитника с заключением эксперта непосредственно после его получения. Одновременно в УПК РФ отсутствует указание на возможность ограничения права стороны защиты на ознакомление с заключением эксперта. Сторона защиты и сторона обвинения могут злоупотреблять своими правами. Автор убежден, что право обвиняемого на ознакомление с заключением эксперта может быть ограничено только по судебному решению в порядке ст. 125 УПК РФ, так же как и стороне защиты должно быть гарантировано право ознакомления с этим заключением в рамках предварительного расследования. В статье предлагаются пути решения данной проблемы путем дополнения ст. 206 УПК РФ частью 3, где предусматривалась бы возможность ограничения права обвиняемого и его защитника на ознакомление с заключением эксперта только на основании судебного решения, которым бы устанавливался определенный срок для ознакомления, причем только при наличии оснований для этого.

В статье анализируется динамика применения в системе российского права бассейнового подхода к регулированию такой области правоотношений, как использование и охрана водных объектов. Исследуется применение бассейнового подхода при формировании правового режима водных объектов, а также системы уполномоченных органов, осуществляющих непосредственное управление в области использования и охраны вод. Раскрывается влияние бассейнового принципа на структуру природоохранных прокуратур. Рассматривается такой весомый элемент стратегического планирования водохозяйственных мероприятий и сохранения водных экосистем, как схемы комплексного использования и охраны водных объектов (СКИОВО), оценивается влияние бассейновых советов на формирование комплексных схем и водохозяйственную обстановку в конкретном бассейне. Отмечается неэффективность их реализации по причине недостаточной силы контроля, отсутствия органов прокуратуры в составе бассейновых советов. На основе анализа изменений в нормативно-правовом регулировании формируется вывод об ослаблении роли советов, фактическом нивелировании их координационной функции наряду с лишением обязательной силы СКИОВО и отсутствием ответственности за ее неисполнение. В условиях негативной динамики изменения качества вод и сокращения запаса чистой пресной питьевой воды обосновывается значимость получения прокурорами информации об исполнении схем для своевременного принятия мер прокурорского реагирования и судебного понуждения к надлежащему выполнению и учету положений СКИОВО, в том числе при принятии документов социально-экономического развития и территориального планирования регионов, входящих в территориальные границы соответствующего бассейна.

В статье акцентируется внимание на том, что современные вызовы требуют пересмотра традиционных подходов к правовому регулированию технологической сферы, создания гибких механизмов, способных обеспечить технологический суверенитет без изоляции от мирового прогресса. Подчеркивается, что важнейшее условие обеспечения технологического суверенитета — подготовка квалифицированных кадров, способных работать в условиях цифровой экономики. Трансформация рынка труда, связанная с автоматизацией и появлением новых профессий, требует существенной модернизации системы высшего образования и профессиональной подготовки. В юридической сфере это проявляется в возникновении новых специализаций и необходимости формирования у юристов междисциплинарных компетенций. Отмечается, что обеспечение технологического суверенитета России требует комплексного подхода к правовому регулированию, охватывающего вопросы научно-технологического развития, подготовки кадров, модернизации рынка труда и международного сотрудничества.