Феномен наставничества исследуется авторами в нормативном и правоприменительном аспектах. Обозначены два ключевых направления нормативно-правового регулирования: регламентация наставничества на государственной службе, закрепление механизмов стимулирования и поощрения деятельности наставников. Сделан вывод о нецелесообразности детального регулирования отношений наставника и наставляемого в иных сферах, помимо госслужбы. Показано, что отсутствие единообразия в актах по наставничеству федеральных органов исполнительной власти не является проблемой, поскольку отражает ведомственную специфику и, как следствие, стимулирует инициативу и творчество, способствует распространению лучших практик. Аналогично оценивается плюрализм видов, форм, способов наставничества в отношении вновь назначаемых судей в судах различных субъектов Российской Федерации. Наставничество рассмотрено как неотъемлемый элемент кадровой политики организации, перспективное направление профессионального развития работников и эффективная кадровая технология. Анализируется потребность в принятии профессионального стандарта «Наставник». Постулируется, что локальное нормотворчество в большей степени, нежели правовое регулирование, отвечает целям и задачам института наставничества. Выявлено, что в вузе, наряду со специальным локальным актом по наставничеству, действует ряд нормативных документов, регламентирующих вопросы нормирования труда наставников, их награждения и поощрения. Формулируется вывод о том, что развитию наставничества способствует установление системы мер материального и нематериального стимулирования деятельности наставников. Показана важная социальная функция реверсивного наставничества, способного преодолеть разрыв между поколениями.

Запрос современного рынка труда – иметь в качестве сотрудника не просто юриста-правоприменителя, а юриста-партнера и юриста-стратега, способного в кросс-функциональных командах компании (организации) участвовать в реализации проектов и трансформации бизнес-процессов. Настоящая статья посвящена рассмотрению методологии и практики организации аналитической, прогностической и проектной деятельности в целях внедрения юридической инноватики в университетскую экосистему подготовки юристов. Рассмотрены понятия юридической аналитики и юридического прогнозирования, а также понятие, признаки, основные виды проектов в рамках инновационно-проектной деятельности юридического вуза. На примере Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА) рассмотрены трансформация образовательного процесса для подготовки не только юристов-правоприменителей, но и юристов-партнеров и юристов-стратегов в рамках высшего образования (бакалавриат «Инновационная юриспруденция»); потенциал дополнительного профессионального образования для формирования полиматического мышления юриста-стратега («стыковые» компетенции в смежных областях: маркетинга, менеджмента, аналитики данных, PR, дизайна, финансового менеджмента и т.д.); практика подготовки специалистов в области LegalOps в рамках проекта «Цифровая кафедра». Юридическая профессия, по оценкам экспертов, выступает в числе лидеров по объему функций, подверженных автоматизации с использованием в т.ч. ИИ. Использование генеративного ИИ несет риск деградации творческих способностей юриста, навыков критического мышления, умений искать и анализировать информацию в сложных иерархических системах источников и верифицировать их и т.д. В настоящей работе обосновано, что освоение алгоритмики и разработка LegalTech-решений на основе технологий No-Code и Low-Code, напротив, работает не на «отмирание» юридического мышления, а на его структуризацию.

В статье анализируются отличительные черты компетенции субъектов Российской Федерации, имеющих сложный состав, в финансовой сфере, прежде всего в области бюджета и налогов. Практика существования сложносоставных субъектов свойственна только Российской Федерации и иногда подвергается критике, поскольку требует решения сложной задачи — разграничения компетенции в сфере публичных финансов между равными субъектами при условии вхождения одного публично-правового образования в состав другого. На основе изучения нормативных правовых актов федерального уровня, а также уставов и договоров интегрированных субъектов Российской Федерации делается вывод, что на особенности компетенции данных субъектов влияет как собственно конструкция этих интегрированных субъектов, так и распределение полномочий между ними. Конструкция сложносоставных субъектов воздействует на правовое регулирование доходов и расходов их бюджетов и на объем их полномочий в бюджетной и налоговой сферах. Основным инструментом распределения полномочий внутри сложносоставного субъекта является договор, влекущий возникновение расходных обязательств соответствующих бюджетов, но при этом на практике позволяющий расширять права автономных округов, входящих в состав сложносоставных субъектов, делать их компетенцию более гибкой и соответствующей потребностям субъекта.

В статье проведен анализ реализации проектов социального воздействия на основании нормативных правовых актов федерального и регионального уровней. С 2019 по 2024 г. сформировалась практика применения инструмента проектов социального воздействия в субъектах Российской Федерации в рамках пилотной апробации. В целях осуществления проектов социального воздействия принимаются нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации, содержащие описание социального эффекта, достижение целевых показателей которого позволит частному инвестору получить грант из бюджета бюджетной системы Российской Федерации. В то же время определен ряд факторов, которые препятствуют широкому использованию инструмента. Основное содержание статьи составляют систематизация и анализ нормативной правовой базы Российской Федерации и обобщение практического опыта реализации проектов социального воздействия в субъектах Российской Федерации. Сделан вывод о том, что для расширения реализации проектов социального воздействия необходимо на постоянной основе на законодательном уровне установить возможность использования данного инструмента, а на подзаконном — подход к исполнению проектов социального воздействия с учетом практики, которая сложилась за период их пилотной апробации.

Арбитражное процессуальное законодательство в целях обеспечения исполнения судебных актов и требований судей арбитражных судов, соблюдения порядка в судебном заседании предусматривает ряд процессуальных инструментов воздействия на участников судопроизводства и иных лиц в целях понуждения к выполнению возложенных на них обязанностей. Одним из них является институт судебного штрафа, который представляет собой меру юридической ответственности (государственного принуждения), выражаемую в виде денежного взыскания. Несмотря на достаточно развитое правовое регулирование института судебного штрафа в арбитражном процессуальном законодательстве, многолетнюю и широко распространенную практику его применения, актуальны вопросы необходимости и целесообразности наложения судебного штрафа на публично-правовые субъекты, конкуренции субъектов юридической ответственности в виде судебного штрафа: публично-правового субъекта (организации), его должностных лиц и судебных представителей. В статье анализируются различные толкования отдельных процессуальных норм, регламентирующих институт судебного штрафа, и разнонаправленно развивающаяся судебная практика, обозначаются проблемы, их опосредующие, и предлагаются пути их разрешения.

В работе рассмотрена эволюция стандарта due diligence, или должной осмотрительности, которую обязан проявлять перевозчик при подготовке судна к осуществлению морской перевозки. Подчеркивается, что термин due diligence можно обнаружить еще со времен Рима: он восходит к латинскому слову diligentia, которое означало «осмотрительность, забота». В сфере морской перевозки due diligence следует рассматривать как элемент надлежащего исполнения обязательства по перевозке груза морским транспортом и как основание для освобождения перевозчика от ответственности. Мореходность судна определяется по трем основным параметрам: состояние судна и его оборудования; состояние экипажа судна и пригодность судна к перевозке конкретного груза. Автор демонстрирует, как развитие технологий влияет на требования к мореходности судна. В результате исследования выявлены три пути включения технологий в стандарт мореходности: закрепление в нормах позитивного права; широкое применение перевозчиками и подтверждение судами общепризнанности такой практики; закрепление в договоре между сторонами.

Определение правового статуса директора и иных членов органов управления юридического лица во многом зависит от концепций, раскрывающих правовую природу органов управления. Органическая теория считает директора неотъемлемой частью юридического лица и не позволяет распространять на него нормы о представительстве. Представительская теория, напротив, предлагает интеграцию директоров и других управляющих в парадигму давно известных институтов гражданского права. Напряжение между этими двумя подходами и продолжающиеся апелляции к органической теории побуждают нас привести в статье дополнительные аргументы (в том числе экономико-правовой, функциональный и исторический) в пользу концепции представительства органов юридического лица. По результатам исследования выясняется, что органическая теория действительно мало приспособлена для решения практических проблем, в то время как представительский подход не только вполне применим на практике, но и находит всё больше поддержки отечественных судов, соответствует традиции континентального частного права и доктрине юрисдикций общего права.

В статье рассматриваются теоретические и практические проблемы, связанные с имплементацией механизма исключения участника хозяйственного общества в российском корпоративном праве. Механизм исключения анализируется с позиций экономического анализа права и представления о корпорации как сделке между ее участниками и менеджментом. Целью исследования является теоретическое осмысление института исключения участника в качестве одной из форм расторжения договора и описание отдельных проблем, связанных с его применением. В результате исследования автор приходит к выводу, что механизм исключения участника построен по модели судебного расторжения договора в связи с его существенным нарушением, адаптированной к особенностям корпоративной сделки. Требование к объему корпоративных прав, которые должны принадлежать истцу по иску об исключении другого участника, по мнению автора, не соответствует природе корпоративных отношений и может быть заменено альтернативными барьерами. Предложенные законодателем основания для исключения с учетом нормативных разъяснений высших судов по своей сути сходны с критериями существенного нарушения договора и обеспечивают баланс между универсальностью и казуистичностью указаний для арбитражных судов в конкретных спорах. Автор делает вывод о необходимости актуализации законодательного регулирования института исключения участника хозяйственного общества посредством принятия ряда диспозитивных норм, в том числе в части установления компенсации исключаемому участнику и определения критериев существенного нарушения корпоративной сделки как основания для исключения.

Все умышленные преступления совершаются либо по определенным мотивам, либо для достижения определенной цели. Безусловно, выявление таких мотивов и целей при расследовании любого уголовного дела, возбужденного по факту совершения умышленного преступления, имеет важное практическое значение. Так, это позволяет, во-первых констатировать наличие или отсутствие признаков состава того или иного преступления; во-вторых, отграничить один состав преступления от другого; в-третьих, признать деяние малозначительным; в-четвертых, назначить виновному справедливое наказание с учетом обстоятельств, его смягчающих и отягчающих, связанных с мотивами и целями преступления; в-пятых, назначить более мягкое наказание, чем предусмотрено за данное преступление; в-шестых, определить причины совершения преступления и охарактеризовать личность лица, его совершившего. Сгруппировав все мотивы и цели преступления, автор выделяет и описывает такие их разновидности: 1) влияющие на квалификацию; 2) устраняющие общественную опасность деяния; 3) учитываемые при назначении наказания; 4) характеризующие причины совершения преступления, а также личность лица, его совершившего. Кроме того, поднимаются некоторые проблемные вопросы законодательного и правоприменительного характера: о стирании законодателем границ между мотивом и целью преступления; о некорректном применении судами ст. 64 УК РФ в части учета в качестве исключительных обстоятельств тех, которые связаны с целями и мотивами преступления.

В работе исследуются особенности квалификации морского пиратства как уголовного преступления в условиях использования морских судов с высоким уровнем автономности. Объектом исследования выступают общественные отношения, складывающиеся по поводу применения уголовно-правовой нормы об ответственности за пиратство при нападении на морские автономные надводные суда. Цель исследования состоит в выявлении особенностей квалификации указанного преступления, если оно совершается посредством нападения на морские суда без экипажа, а также применимости соответствующей нормы уголовного законодательства к данному деянию. На основании уголовно-правового анализа нормы уголовного права автором исследована возможность фактической реализации признаков пиратства в условиях нападения на морские суда различного уровня автономности. С использованием метода моделирования ситуаций пиратских нападений на автономные суда высказана гипотеза о невозможности квалификации подобных актов при совершении их в отношении судов, управляемых полностью удаленно (при отсутствии членов экипажа на борту), а также управляемых посредством использования технологий искусственного интеллекта. Указанный вывод с некоторыми оговорками подтверждает исследуемый в работе тезис о том, что внедрение в мореходную практику технологий автономного судовождения позволит снизить число актов пиратских нападений, однако резюмируется, что достижение подобного результата в основном будет связано с невозможностью квалификации совершенных деяний в качестве пиратства по причине фактического отсутствия некоторых обязательных юридических признаков пиратства, закрепленных в законодательстве.

Предметом исследования является зарубежная правоприменительная практика по вопросу привлечения спортсменов к уголовной ответственности за причинение вреда во время спортивных соревнований. Исследованы подходы судов стран прецедентного права, а именно Великобритании, Канады и США, при определении допустимого уровня насилия в спортивных играх и пределов согласия спортсмена на причинения вреда.  Проанализированы концепции «rules of the game» (правила игры) и «part of the game» (часть игры), выявлены их достоинства и недостатки. Обобщается опыт зарубежных стран по привлечению спортсменов к ответственности в контактных видах спорта, предполагающих телесный контакт – хоккей, футбол, баскетбол. Раскрываются проблемы поиска универсальных критериев для оценки действий игрока, подробно рассмотрены предложения канадской судебной практики по данному вопросу. Исследуется подход «reasonably foreseeable hazards» (разумно предсказуемые риски), предложенный американским законодательством и судебной практикой. Автор приходит к выводу о несистемном и выборочном характере уголовных преследований за спортивное насилие и о доминировании позиции невмешательства уголовного права в область спорта, которая соответствует принципу автономного правового регулирования данной сферы.

Статья посвящена информационному обеспечению криминалистической деятельности сотрудников правоохранительных органов. Поскольку информация играет важную роль в обеспечении эффективности деятельности по раскрытию и расследованию преступлений, возрастает необходимость изучения принципов работы с ней, а именно получения, анализа и последующего использования в установлении всех обстоятельств случившегося. Для этого необходимо сформировать представление об информационном обеспечении криминалистической деятельности и важности его применения при раскрытии и расследовании преступлений на основе анализа возможностей современных источников криминалистически значимой информации. В работе рассмотрены формы криминалистической информации: доказательственная, ориентирующая и справочная. Дано понятие информационного обеспечения криминалистической деятельности, а также исследовано его соотношение со смежными категориями. Оцениваются элементы системы информационного обеспечения криминалистической деятельности: информационные ресурсы, информационные технологии, информационные процессы и информационная безопасность. Проанализированы возможности использования основных источников информационного обеспечения криминалистической деятельности: специализированные программные системы, открытые информационные ресурсы, криминалистические учеты, мобильные справочные системы. Охарактеризована роль источников криминалистической информации в повышении эффективности деятельности по раскрытию и расследованию отдельных видов преступлений, раскрыты риски использования и пути их минимизации. Отмечено, что субъект расследования может обращаться как к внутренним, так и к внешним источникам информации, однако необходимо всегда критически относиться к любым сведениям.

В статье анализируются состояние и перспективы обеспечения безопасности электронного документооборота в рамках уголовного судопроизводства в контексте цифровой трансформации правоохранительных органов. В первую очередь охарактеризованы угрозы безопасности информации. Определены нормативные основы обеспечения безопасности, уделено внимание организационным вопросам. Констатируется, что организационные средства обеспечения безопасности включают определение и нормативное закрепление круга лиц, допущенных к работе с электронным документооборотом, недопущение воздействия на информацию иных лиц и явлений. Подробно рассматриваются технические средства обеспечения безопасности электронного документооборота, включая аппаратно-программные, аппаратные и криптографические средства защиты. В качестве перспектив ближайшего времени выделены: более активное использование облачных сервисов и технологии блокчейн для сохранности информации, а также перспективных квантовых технологий криптографии и квантовой передачи информации. Автор приходит к выводу, что только в системе все меры обеспечения безопасности электронного документооборота в уголовном судопроизводстве могут дать синергетический эффект, гарантирующий безопасность информации.

Статья посвящена правовому регулированию отцовских отпусков в рамках универсальных (Международная организация труда) и региональных (Евразийский экономический союз, Европейский Союз) международных организаций. Целью исследования является выработка рекомендаций по совершенствованию российского трудового законодательства для улучшения правового положения работников и укрепления института семьи в нашей стране. Предлагается уточненное определение понятия «отцовский отпуск», выделяются его характерные признаки. Отмечается отсутствие международного трудового стандарта Международной организации труда об отцовских отпусках, что обуславливает важность разработки и принятия в рамках данной международной организации конвенции (в случае невозможности рекомендации), прямо предусматривающей право мужчин на обозначенный отпуск. Анализируются положения Директивы (ЕС) 2019/1158 о балансе между работой и личной жизнью для родителей и опекунов, ставшей первым юридически обязывающим международным актом, который устанавливает минимальные требования в отношении отцовских отпусков. Представлены три модели правового регулирования порядка предоставления работникам указанных отпусков в государствах — членах Евразийского экономического союза. Предлагается обратить внимание на возможность установления в Российской Федерации более продолжительного периода отцовского отпуска и предусмотреть его оплачиваемость. Отмечается также важность закрепления конкретного срока, в течение которого работник может реализовать право на данный вид отпуска.

Сегодня, после закрытия большого количества международных космических проектов, государства ориентируются на развитие национальной космической отрасли, в связи с чем возникает потребность в формировании национального космического права, наличие которого особенно актуально при создании условий для функционирования частной космической деятельности. В статье анализируется внутригосударственное право Соединенных Штатов Америки в области космической деятельности вообще и коммерческого использования космоса в частности в качестве примера наиболее развитого и всеобъемлющего кодифицированного национального законодательства, которое складывалось в США постепенно, начиная с 80‑х гг. XX в. Рассматривается система источников национального космического права США, а также отдельные нормативные правовые акты, непосредственно направленные на создание благоприятных условий для участия частного сектора в космических проектах, среди которых Закон о конкурентоспособности коммерческих космических запусков 2015 г., Закон о свободе предпринимательства американских компаний в космосе 2018 г. Далее анализируется соотношение норм внутригосударственного законодательства США о космосе с их международно-правовыми обязательствами, в частности с положениями Договора по космосу 1967 г., посредством определения места международных договоров в правовой системе США и способа разрешения коллизий между статутами и международными договорами. Спорными с международно-правовой точки зрения остаются прочно укоренившиеся в национальной политике и законодательстве США вопросы добычи космических ресурсов и военного использования космоса.

В статье излагается краткая история и современное состояние законодательства о ценных бумагах в Швейцарии. В центре внимания находятся «учтенные эффекты», которые швейцарским законодателем и доктриной квалифицируются в качестве объектов sui generis, поскольку по своей правовой природе они не относятся ни к вещам, ни к правам требования. Автор также оценивает изменения законодательства, связанные с регламентацией использования технологии распределенного реестра в сфере присвоения и обращения прав. Швейцарское частное право предоставляет эмитентам широкую альтернативу форм выпуска ценных бумаг, что со временем создает проблемы с формулированием понятий, отражающих суть новых объектов. Автор проводит параллели с российскими бездокументарными ценными бумагами и приходит к выводу, что швейцарские подходы к дематериализации ценных бумаг не являются панацеей и не могут дать ответы на назревшие в отечественной доктрине вопросы, в том числе о том, какое субъективное право возникает на бестелесные ценные бумаги.