На основе опубликованных и неопубликованных документов выявлены изменения в социальной значимости и роли советского закона и социалистического правосознания в Советском государстве в условиях перехода от революционной к социалистической законности в первое десятилетие советской власти.
Негативное влияние низкого уровня юридической техники первых советских законов на правоприменительную деятельность выражалось в необходимости принятия дополнительных ведомственных актов для проведения их в жизнь и широком использовании социалистического правосознания в юридической практике. Наиболее многогранно правоприменительная роль социалистического правосознания проявилась в деятельности народных судов. Ее анализ позволил установить взаимовлияние советских законов и социалистического правосознания. Советский закон был авторитетным путеводителем по социалистическому правосознанию, ставшему, в свою очередь, ключом к пониманию законов и их применению по аналогии в условиях частого изменения правительственного курса.
На примере советской юридической практики 1917–1928 гг. сделан вывод о том, что юридическо-техническая несостоятельность законов приводит к появлению новых регуляторов и стиранию законных пределов дискреционных полномочий органов власти. Авторы доказывают, что социалистическое правосознание советская власть использовала для укрепления механизма Советского государства, создания в его структуре гибкого инструмента для корректировки стремительно устаревающего противоречивого законодательства.

Статья посвящена анализу влияния соматических биотехнологий на систему социальных ценностей современного общества. Под соматическими в статье понимаются такие технологии, которые касаются генетической модификации тела человека или его функциональных систем, осуществляемой различными способами. Авторами делается попытка проанализировать основные направления трансформации социальных институтов современного российского общества с учетом достоинств и недостатков, которые несет новая технологическая революция. Обращается внимание на риски, которые несут биотехнологии для общества и государства в целом. Обосновывается необходимость участия государства и различных групп населения в выработке оптимальной стратегии, отражающей интересы всех заинтересованных сторон, основанной на открытости и доверии. Указывается на необходимость определения уровней допустимого воздействия на человека различных сопутствующих факторов при использовании биотехнологий. Это потребует на нормативном уровне переосмысления всей концепции прав и свобод человека и гражданина, закрепленной в Конституции РФ, включающей в себя право на жизнь, ее ценности, принципы неотчуждаемости основных прав и свобод человека, их принадлежности каждому от рождения, неприкосновенности частной жизни, права на личную и семейную тайну, чести и доброго имени.
Важно на нормативном уровне закрепить правовой режим генетических данных о человеке в системе социальных ценностей, установить запрет его дискриминации по признаку генетической уникальности, разработать требования к медицинским организациям, использующим соматические биотехнологии. Разрешение будущих проблем предполагает теоретическое переосмысление и нормативную регламентацию новых форм труда, которые появятся в будущем, а также новых видов собственности. Идеи материнства и детства, семьи потребуют нового наполнения, что затронет наиболее важные ценностные общественные установки и потребует активного участия государства.

В статье обсуждаются научные основы и развитие доктрины стратегического и диалогического конституционализма в условиях кризиса современного миропорядка и конституционно-правового мышления. Стратегический конституционализм и стратегия конституционных изменений рассматриваются в качестве важнейшей парадигмы развития, обеспечивающей прогресс и диверсификацию моделей современного конституционализма. В статье раскрываются факторы концептуализации конституционных изменений, государство как конституционный стратег и стратегия диверсификации конституционализма в мире, дилеммы юридического конституционализма и прогнозирование конституционных изменений с позиций научного и экспертного мнения, научные дискуссии вокруг предназначения и роли диалогического конституционализма и участия граждан в конституционных изменениях, некоторые стратегии конституционных
изменений в России и в Европе, перспективы совершенствования институтов народного участия, института профессионального и экспертного мнения в российской конституционной доктрине и в законодательстве. В статье используются делиберативный и эпистемологический подходы, методы формально-юридического, конкретно-исторического, сравнительного конституционно-правового и комплексного анализа.

В статье анализируются основные подходы к правовому регулированию цифрового рубля. Подробно исследуются история и причины внедрения цифровых валют центральных банков, особенности цифровых валют центральных банков, особенности цифрового рубля как объекта гражданско-правового регулирования. Делается вывод, что полноценное использование цифрового рубля будет зависеть не только от формального указания на цифровой рубль как признаваемый законом способ исполнения гражданско-правового обязательства, но и от признания и обеспечения фактической возможности использовать цифровой рубль в качестве средства исполнения публично-правовых обязанностей, прежде всего обязанностей, вытекающих из налоговых отношений. Такое признание потребует внесения изменений в бюджетное и налоговое законодательство, а также изменения режима работы Федерального казначейства РФ. Серьезной проработки требует вопрос, каким образом будут урегулироваться споры и разногласия между субъектами отношений, возникающих в связи с внедрением цифрового рубля.

Статья посвящена исследованию цифрового рубля как законного платежного средства, рассматриваются категории денежной единицы и денежного знака. Высказываются возражения по поводу безосновательного использования термина «валюта» в законе о цифровых финансовых активах и научной литературе, а также сомнения относительно появления нового вида гражданских прав — цифрового права. В связи с этим затрагивается проблема порока содержания законодательного акта. Цифровой рубль рассматривается как разновидность фиатной валюты. Отстаивается мнение, что законное платежное средство может быть представлено как наличными, так и безналичными деньгами. Определяется, что режим цифрового рубля как законного платежного средства представляет систему правил, предусматривающих выпуск Банком России от имени государства средства платежа в форме цифрового денежного знака, принимаемого по нарицательной стоимости на территории Российской Федерации для погашения любых денежных обязательств, и обслуживание всех операций с ним.

В статье приводится общая характеристика договорных стандартов Международной ассоциации рынков капитала (IСMA) для заключения и исполнения внебиржевых договоров репо, а также делается особый акцент на GMRA 2011 — актуальном стандартном соглашении этой ассоциации. Автор констатирует недостаточность международной унификации правового регулирования в области рынков ценных бумаг, которая приводит к необходимости договорной унификации самими участниками таких рынков. В статье последовательно рассматривается общая характеристика договора репо, деятельность ассоциации в области подготовки стандартной документации, механизм трансграничного договора репо согласно соглашению GMRA 2011. Отмечается, что положения этого договора о порядке заключения отдельных сделок репо отличаются высокой гибкостью, а права стороны в случае нарушения договора защищены при помощи механизма ликвидационного неттинга. В качестве преимуществ использования документации ICMA отмечается наличие страновых приложений, приводящих ее в соответствие с требованиями локального законодательства отдельных стран, а также регулярное обновление стандартных договоров. Успешному применению GMRA 2011 в сделках с российскими контрагентами способствует ее признание российским регулятором в качестве примерных условий договора репо, наличие специального странового приложения, а также перевод договора на русский язык. В условиях санкционного давления и наличия российских антисанкций возможность использования договора GMRA в сделках с контрагентами из «недружественных» стран представляется затруднительной. Однако документация ICMA по-прежнему может применяться для операций репо со сторонами, инкорпорированными в других регионах, делая возможным переориентацию российского финансового сектора на азиатские рынки.

Объектом исследования в работе избран вопрос в целом о методе правового регулирования отношений банкротства в Российской Федерации и его природе. Предметом выступает проблема реализации метода поощрения, в первую очередь в контексте процедур банкротства граждан. Метод поощрения рассматривается через призму воплощения в конкретных нормах банкротного законодательства, предоставляющих меры поощрения за то или иное одобряемое обществом и государством поведение, что выражается в поощрительной санкции. В связи с этим в работе отмечается, что действующее законодательство о несостоятельности (банкротстве) не только почти не содержит поощрительных норм, но и в целом почти не использует даже диспозитивные методы правового регулирования. В действительности истинной диспозитивностью на сегодняшний день обладают только кредиторы, но не арбитражный управляющий и тем более не должник, для которых законодателем предусмотрены исключительно обязанности и запреты. Из сказанного делается вывод о том, что существующее правовое регулирование отношений банкротства выступает квинтэссенцией императивного метода. И как это ни парадоксально, альтернативу этой императивности мы предлагаем искать в сфере уголовной юстиции. Отмечается, что многие уголовно-правовые и уголовно-процессуальные институты, такие как явка с повинной, деятельное раскаяние, могут быть перенесены в сферу банкротных правоотношений и могут повысить эффективность их правового регулирования. В частности, это поможет обеспечить принцип добровольного сотрудничества должника с финансовым управляющим. В заключение предлагаются конкретные направления для внедрения метода поощрения в сфере несостоятельности по аналогии с уголовной юстицией.

Актуальность исследования права родителей на воспитание при помощи сравнительного историко-правового метода обусловлена тем, что именно в советский период были выработаны критерии, до сих пор используемые судами для разрешения споров об определении места жительства ребенка при раздельном проживании родителей. Система критериев для разрешения дел о передаче ребенка на воспитание в советской правоприменительной практике начала активно формироваться с 1928 г. в связи с участием в таких делах органов опеки и попечительства. Однако система таких критериев не была закреплена в брачно-семейных кодексах РСФСР. Отсутствие указанных факторов в законодательстве позволяло судам решать споры о воспитании детей без их анализа и учета. Только в постсоветский период примерная система таких критериев нашла свое отражение в Семейном кодексе РФ. В большинстве случаев при разрешении судом спора об определении места жительства ребенка родители также просят определить график общения отдельно проживающего родителя с ребенком. В 2018 г. правоприменитель совершил серьезный эволюционный скачок относительно определения графика общения отдельно проживающего родителя с ребенком. Верховный Суд РФ столкнулся с правовой дилеммой: с одной стороны — соблюдение равенства прав родителей на воспитание, с другой стороны — интерес ребенка в стабильности места проживания. Суд решил ее в пользу интересов ребенка. В статье представлены предложения по совершенствованию семейного законодательства в целях учета указанного правоприменительного опыта Верховного Суда РФ.

В статье исследованы особенности договорных механизмов на примере торгового и корпоративного договоров. Проведено соотношение торгового и корпоративного договоров. В сопоставлении с торговыми договорами выявлена природа корпоративного договора; определены условия его заключенности и действительности; отмечены проблемы, связанные с его заключением и исполнением. Сформулирован вывод о том, что корпоративный договор обладает значительной спецификой, отличающей его от торговых договоров. Проанализирована существующая в деловой практике тенденция к усилению роли корпоративного договора как регулятора. Сделан акцент на ряде вопросов, требующих внимания при развитии названной позиции: требования к форме, предмету и условиям корпоративного договора, соотношение корпоративного и квазикорпоративного договоров, раскрытие информации о корпоративном договоре, обеспечение надлежащего исполнения договора, применение норм о предпринимательских договорах. В рамках позиции, относящей корпоративный договор к предпринимательским договорам, высказана точка зрения о том, что корпоративный договор является предпринимательским договором независимо от его сторон.

Рост количества конфликтных ситуаций, возникающих при переходах спортсменов и тренеров к другим работодателям, обусловлен в том числе отсутствием единого теоретического подхода к определению данного понятия и, как следствие, отграничению спортивных трансферов от смежных явлений. Классификации спортивного трансфера на данный момент посвящено относительно небольшое количество научных работ, что представляется существенным пробелом в теоретическом осмыслении спортивных трансферов, требующим восполнения. В статье предложена классификация спортивных трансферов в зависимости от вида юрисдикции, к которой относятся субъекты спортивного трансфера (национальные и международные), периода его осуществления (постоянные и временные), его субъектов (трансферы спортсменов и тренеров), а также с точки зрения форм трудоправового регулирования спортивного трансфера: а) переходы (трансферы), основанные на расторжении трудового договора, заключенного с прежним работодателем в порядке, установленном пунктами 3, 4 ст. 77 ТК РФ, статьей 80 ТК РФ, и на заключении нового трудового договора с новым работодателем; б) переходы (трансферы), предполагающие прекращение трудового договора по соглашению сторон (п. 1 ст. 77 ТК РФ) с последующим заключением трудового договора с другим работодателем; в) переходы (трансферы) в порядке перевода работника на работу к другому работодателю (п. 5 ст. 77 ТК РФ); г) переходы (трансферы) в порядке временного перевода спортсмена к другому работодателю в порядке, установленном статьей 348.4 ТК РФ. Обосновывается отсутствие причин отождествления спортивного трансфера со сменой спортивного гражданства.

Автор анализирует акты судов первой, апелляционной и кассационной инстанций и выявляет недостатки, касающиеся применения ч. 6 ст. 15 УК РФ. Отмечается, что все дефекты следует разделить на несколько групп: 1) ненадлежащее, неполное обоснование решений об изменении категории преступления или об отказе в этом; 2) отсутствие мотивировки таких решений; 3) игнорирование рассмотрения вопроса об изменении категории преступления; 4) нарушение порядка изменения категории преступления; 5) назначение судебного штрафа после изменения категории преступления; 6) изменение категории преступления при наличии формальных препятствий; 7) неучет изменения последствий вслед за изменением категории преступления; 8) учет одних и тех же обстоятельств при применении ч. 6 ст. 15 и ст. 64, 73 УК РФ; 9) иные ошибки (в частности, обсуждение вопроса об изменении категории преступления небольшой тяжести). Оцениваются разъяснения Пленума Верховного Суда РФ и выдвигаются предложения по совершенствованию правоприменительной практики.

Неисполнение уголовного наказания традиционно рассматривается через призму ответственности того, кто обеспечивает исполнение, и того, кому наказание назначено к исполнению. Между тем уголовное и уголовно-исполнительное законодательство предусматривают ряд ситуаций, когда назначенное наказание не исполняется исходя из соображений целесообразности. Такое неисполнение может быть полным или частичным, условным или безусловным. Эта практика достаточно распространена в правоприменении. Обращается внимание на несовершенство законодательства о неисполнении уголовного наказания, на неточности принципиального характера в его применении на практике, высказываются предложения об усовершенствовании уголовно-правовой политики в рассматриваемом направлении.

Вопросы привлечения лица в качестве обвиняемого всегда привлекали внимание и правоприменителей, и ученых. В современном российском уголовно-процессуальном законодательстве институт привлечения лица в качестве обвиняемого подвергся изменениям, однако его сущность и значение не теряют актуальности и по-прежнему привлекают внимание ученых и практиков. Это обусловлено развитием принципа состязательности, в условиях действия которого функция обвинения должна быть отделена от функции защиты. Использование информационных технологий должно гарантировать собирание не только обвинительных, но и оправдательных доказательств, исходя из назначения уголовного судопроизводства. В этой связи рассматриваются вопросы о возможном развитии института привлечения лица в качестве обвиняемого в условиях цифровизации. Особый интерес представляет анализ законодательства с учетом развития его в ретроспективе. Изучение положительного законодательного опыта некоторых иностранных государств также представляет определенный интерес, поскольку этот опыт может быть использован при совершенствовании российского законодательства.

В статье исследуются дискуссионные вопросы содержания при рассмотрении в кассационном порядке обусловленных неправильным применением существенных нарушений уголовного закона и существенных нарушений уголовно-процессуального закона, повлиявших на исход дела. Показаны виды нарушений уголовного и уголовно-процессуального законов, признаваемые судами существенными и повлиявшими на исход уголовного дела. Обосновывается, что установленные в законе для суда кассационной инстанции основания отмены и изменения приговора, вступившего в законную силу, какой-либо неопределенности не содержат и судами общей юрисдикции толкуются единообразно. Выявляя существенные нарушения уголовного и уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела, суд кассационной инстанции обязан проверять соблюдение нижестоящими судами требований уголовно-процессуального закона об установлении фактических обстоятельств уголовного дела, требований процессуальной формы, правильности применения уголовного закона при квалификации действий подсудимого, требований уголовного закона о справедливости назначенного наказания, правильности разрешения вопросов возмещения ущерба, причиненного преступлением, правильности определения вида и размера наказания, вида и режима исправительного учреждения, выполнения требований к судебному решению и др. Сделаны выводы о том, что проверка законности приговора или иного судебного решения предполагает проверку его обоснованности, мотивированности и справедливости, без чего невозможно определить правильность применения судами уголовного и уголовно-процессуального закона.

В статье рассматривается круг вопросов, связанных с влиянием уровня подготовки и компетенции эксперта на качество и своевременность производства судебных пожарно-технических экспертиз. Анализируется современное состояние специфики обучения в образовательных учреждениях по специальности «судебная экспертиза» (специализация «инженерно-технические экспертизы»). По некоторым проблемным вопросам предложены рекомендации и пути их решения. Авторы полагают, что современное состояние подготовки пожарно-технических экспертов требует внесения некоторых изменений. Это связано со многими факторами, например с увеличением круга решаемых задач, появлением новых специализаций (подвидов судебной пожарно-технической экспертизы), внедрением новых технологий и экспертного оборудования, реинжиниринга научно-методического сопровождения деятельности пожарно-технического эксперта и т.д. Особое внимание в статье авторы уделяют критериям отбора абитуриентов в вузы и особенностям подготовки будущих экспертов. Предлагается внести некоторые изменения в регламентирующие документы по подготовке (обучению) специалистов пожарно-технического профиля по специальности «судебная экспертиза» (специализация «инженерно-технические экспертизы»).

Статья посвящена анализу следственных ситуаций, которые могут возникнуть на разных этапах расследования преступления, предусмотренного статьей 273 УК РФ, — создания, распространения и использования вредоносных компьютерных программ. На основании приведенных данных, мнений ученых и научной литературы была выявлена необходимость более точечного изучения обстоятельств, при которых рассматривается та или иная следственная ситуация на первоначальном и последующем этапах расследования, поскольку комбинаций обстоятельств огромное множество. В связи с этим мы предлагаем выделить отдельные виды обстоятельств следственных ситуаций, возникающих на первоначальном и последующем этапах расследования, описать возможные варианты их форм и затем, исходя из возникающих перед следователем и правоохранительными органами в связи с ними задач, описать рекомендуемые действия, которые могли бы позволить решить задачи в ходе предварительного следствия и достигнуть принятия правового решения в рамках предварительного расследования.

Статья посвящена исследованию существовавших в науке международного права до принятия Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. взглядов на проблему влияния коренного изменения обстоятельств на действие международных договоров. Автор анализирует следующие распространенные в международно-правовой науке подходы к проблеме применения клаузулы rebus sic stantibus в межгосударственной договорной практике: ее безусловная поддержка; ее отрицание; признание допустимости использования клаузулы при наличии ряда условий.
На основании изучения специальной научной литературы делаются выводы относительно обоснованности и приемлемости каждого из подходов, что в определенной степени способствует надлежащему уяснению подлинного смысла ныне действующей конвенционной нормы о влиянии коренного изменения обстоятельств на международные договоры. Анализ первого подхода, предполагающего право любого из государств — участников договора отказаться от его выполнения в случае такого изменения обстоятельств, которое серьезно затронет основные права этого государства, приводит к выводу, что в отсутствие четких критериев использования клаузулы практически невозможно достоверно ответить на вопрос, действительно ли после изменения обстоятельств выполнение договора станет угрожать основным правам государства. Отрицание клаузулы rebus sic stantibus аргументировалось либо оспариванием ее юридической сущности, либо констатацией ее несоответствия принципу pacta sunt servanda. Третий подход, являющийся самым реалистичным, снискал одобрение на Венской конференции ООН по праву международных договоров и обрел нормативное закрепление в Венской конвенции 1969 г., что в конечном счете позволило снять неопределенность в вопросе о влиянии коренного изменения обстоятельств на действие международных договоров.