В статье раскрывается сущность принципа однократности административной ответственности, формулируется его понятие, даются рекомендации по совершенствованию действующего законодательства. Рассматривается соотношение административной и уголовной ответственности, административной и иной публично-правовой ответственности, формально-юридически к административной не относящейся. Опираясь на многочисленную судебную практику, автор указывает критерии разграничения административных правонарушений, преступлений и иных публичных правонарушений, применение которых должно осуществляться субъектами административной юрисдикции самостоятельно в процессе производства. По результатам проведенного исследования сформулировано одно из правил принципа non bis in idem: недопустимо параллельное или последовательное привлечение к административной и иной публично-правовой ответственности за совершение тождественных деяний, если составы соответствующих правонарушений по своей природе и степени суровости наказания имеют аналогичный характер.

В статье рассматриваются правоотношения, связанные с передачей части обязанностей от руководителя подчиненному, а также дефекты правового регулирования данного процесса. Автор выявляет причины делегирования полномочий в системе государственного управления, сравнивая их с коммерческой сферой, а также приводит специфику их в военной среде. Кроме уже довольно изученных причин делегирования полномочий (разгрузка руководителя от рутинной работы, стимулирование профессионального роста подчиненных и др.) автор делает акцент на такой причине делегирования, как уклонение от принятия управленческого решения с передачей данной функции подчиненному в целях избегания негативных санкций за принятое решение. В статье анализируются также ситуации невозможности принятия эффективных решений публичными должностными лицами ввиду несоответствия их служебной квалификации делегированным обязанностям. На основании изложенного вносятся предложения о совершенствовании законодательства и организационной деятельности руководителей публичных органов власти и управления.

Статья посвящена актуальной на сегодняшний день теме строительства в рамках государственного заказа, а также государственного оборонного заказа. Данный факт наглядно просматривается на фоне стабильного роста числа государственных заказов по данному направлению. Затрагивается тема строительства с использованием бюджетных средств, а также строительства объектов специального назначения. Изучая данный вопрос, авторами сделан вывод, что действующая нормативная база несовершенна и не позволяет заниматься контрактной деятельностью с максимально возможной эффективностью. Существующие проблемы подчеркивает факт большого количества нововведений в Федеральном законе № 44‑ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд», вступивших в силу с начала 2021 г. Однако, несмотря на внушительный перечень нововведений, действующее законодательство оставляет ряд вопросов, требующих изучения и поиска способов их решения. Был разобран вопрос о том, кто же может выступать заказчиком по государственному оборонному заказу, а также, с учетом специфики отрасли, были выделены и разобраны особенности, встречающиеся на пути участников строительства в рамках государственного оборонного заказа. Отдельно затронут вопрос необходимости открытия исполнителями по таким контрактам спецсчета, а также указан ряд исключений, когда спецсчет не открывается. Описан также механизм казначейского сопровождения, процесс его работы и перечислены виды контрактов, которые подлежат обязательному сопровождению таким методом. При написании статьи были выявлены проблемы, которые возникают на различных этапах осуществления строительной деятельности, а также предложены наиболее эффективные, по мнению авторов, пути их решения.

В законодательстве понятие «тайна связи» не раскрывается, равно как нет и однозначного представления о том, на какой круг субъектов должны распространяться соответствующие нормативные требования. Вместе с тем в условиях цифровой экономики соблюдение режима конфиденциальности тех или иных видов информации, включая тайну связи, требует однозначного понимания того, кем, какими методами и в каком объеме должна обеспечиваться такая конфиденциальность. В исследовании анализируются теоретические представления, а также судебная практика о тайне связи как правовом институте и об особенностях регулирования положения субъектов тайны связи. Выделены группы субъектов тайны связи: субъекты, которым принадлежит право на тайну связи; субъекты, которые в силу своей профессиональной деятельности получили доступ к тайне связи первых и для которых тайна связи является профессиональной тайной; субъекты, имеющие право доступа к тайне связи. Проведен сравнительно-правовой анализ подходов к определению субъектов тайны связи в моделях регулирования тайны связи иных юрисдикций (Европа и США); выявлен ряд пробелов и правовых неопределенностей в регулировании правового положения субъектов тайны связи вследствие появления новых информационных объектов, обусловленных развитием цифровых технологий; сформулированы предложения по оптимизации регулирования правового положения субъектов тайны связи. Исследование проведено в целях выявления способов оптимизации правового регулирования в Российской Федерации правового режима тайны связи, в частности деятельности субъектов тайны связи. Работа основывается на комплексном методологическом подходе. Использованы методы анализа, аналогии, формально-юридический, формально-логический, сравнительный методы, метод правового моделирования.

Рассмотрен вопрос о возможных путях и направлениях совершенствования института предупреждения причинения вреда в российском гражданском праве. Обоснована необходимость легального закрепления субъективного права лица, правам и законным интересам которого угрожает опасность причинения вреда в будущем, на предотвращение такой опасности самостоятельными действиями как в рамках собственной хозяйственной сферы, так и путем оказания воздействия на хозяйственную сферу лица, деятельностью которого создана опасность. Проведено сравнение субъективного права лица на предотвращение опасности с субъективным правом на самозащиту в рамках таких институтов, как необходимая оборона и крайняя необходимость; несмотря на наличие сходного основания в виде наличия опасности, сделан вывод об их существенных различиях в способах устранения такой опасности и правовых последствиях действий управомоченного лица. Предлагается расширить сферу применения такого основания для отказа в иске о запрете и приостановлении деятельности в порядке ст. 1065 ГК РФ, как противоречие общественным интересам. На основе зарубежного опыта правоприменения доказывается необходимость конструирования правовых гарантий при отказе в иске в порядке ст. 1065 ГК РФ в связи с противоречием общественным интересам в виде возможности присуждения единовременной или периодической денежной компенсации в счет возмещения потенциального вреда. Обосновывается приоритетность такой формы выплаты в счет будущего вреда, как периодические платежи. Сделан вывод о том, что требование о выплате компенсации в счет будущего вреда является самостоятельным способом защиты, а сама такая компенсация представляет собой некое вознаграждение, уплачиваемое лицу за нахождение в состоянии опасности. По поставленным вопросам представлен краткий обзор международных актов, законодательства и судебной практики ряда зарубежных стран.

Институт семьи имеет многовековую историю. Традиционную семью образуют супруги и их потомство. К семейным ценностям обычно относят: любовь, супружество, многодетность, преемственность поколений. Целью проведенного исследования послужило отражение подходов к пониманию содержания терминов «семья» и «семейные ценности» в современном обществе, определение целесообразности отражения в российском праве существующих «нововведений» в подходе к пониманию их сущности. При помощи историко-правового, сравнительно-правового, правосоциологического методов исследования в работе отражается динамика отношений семьи и государства, сопоставляются толкования дефиниций «семья» и «семейные ценности» в разные исторические эпохи российского государства. В работе утверждается, что современное российское право относит к членам семьи необоснованно широкий круг лиц, что дезориентирует современного человека, ведет к обесцениванию института семьи и деформации представлений в обществе о семейных ценностях. Делается вывод о том, что чем традиционнее состав семьи, тем она функциональнее и меньше зависит от поддержки и защиты со стороны государства; о необходимости сохранения традиционного подхода к пониманию содержания терминов «семья» и «семейные ценности» с целью исключения подмены сущности данных понятий и защиты института семьи; о важности закрепления в законодательстве в качестве принципа правового регулирования семейных отношений приоритета защиты интересов семьи и сохранения традиционных семейных ценностей.

В статье рассматриваются варианты соотношения прав на определение места жительства ребенка и определение порядка общения с отдельно проживающим родителем и родительского права на воспитание, в том числе как стадии механизма правового регулирования, секундарных, акцессорных и деривативных прав. Последняя категория (пока не устоявшаяся в частном российском праве) является наиболее соразмерной рассматриваемому явлению. В статье анализируется судебная правоприменительная практика за 2020 г. На основе сплошной выборки делаются как статистические, так и содержательные выводы. Судебное правоприменение по делам об определении места жительства ребенка остается дискриминационным по отношению к отцам. Статус родителя, проживающего отдельно от ребенка, также умаляется судами (посредством, в частности, оговорок в резолютивной части решения, ставящих его исполнение в зависимость от воли другого родителя; усечения времени общения; неопределенности формулировок, делающих решение неисполнимым в принудительном порядке и т.п.). На этом фоне особенно безосновательно выглядят случаи привлечения такого родителя к ответственности за ненадлежащее воспитание.

Распространенное понимание существа конфликта интересов сводится к констатации признаков ситуации, когда личные интересы, в том числе личная выгода одного субъекта, влияют на его обязанности, прежде всего профессиональные, и при этом могут нанести ущерб интересам другого субъекта соответствующих правоотношений. Вместе с тем далеко не во всех подсистемах общественных отношений имеется закрепленное на законодательном уровне понятие конфликта интересов, в связи с чем строго доказать наличие конфликта и применить законные меры к лицу, имеющему «противоречащий» интерес, достаточно сложно. Данное предположение иллюстрируется актуальной судебной практикой.

Автором статьи поставлена задача подвергнуть исследованию правовую сущность явления и категории конфликта интересов, выявив при этом его многогранность путем обращения к прецедентной практике. В статье проанализированы различные точки зрения ученых-правоведов и юристов-практиков относительно содержания категории конфликта интересов, а также законодательные нормы, в той или иной степени регулирующие указанный вопрос. Рассмотрены релевантные судебные решения.

В результате исследования автор приходит к выводу о двояком понимании явления конфликта интересов, необходимости закрепления его легальной дефиниции, а также нормативного регулирования частных ситуаций его проявления в Федеральном законе от 26.12.1995 № 208‑ФЗ «Об акционерных обществах» и Федеральном законе от 08.02.1998 № 14‑ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью», в частности с учетом того, что круг вопросов, подпадающих под ситуацию конфликта интересов, намного шире, чем только совершение сделок с заинтересованностью. Автором предложены рекомендации по разрешению ситуаций конфликта интересов.

В статье рассматривается предложение о введении в законодательство определения понятия «криминальная субкультура». Предложен анализ соответствующего законопроекта, внесенного в Государственную Думу Федерального Собрания РФ. Обобщение содержащихся в литературе точек зрения на понятия «субкультура», «антикультура», «контркультура», а также их анализ позволили сделать вывод об отсутствии в науке (социологии, культурологии, психологии, антропологии) единства мнений относительно перечисленных понятий. Данное обстоятельство делает нецелесообразным дополнение законодательства спорным, противоречивым определением, которое может стать причиной принятия в правоприменительной практике произвольных решений. Не может быть поддержано и другое предложение авторов указанного законопроекта: о дополнении УК РФ (ст. 63) таким отягчающим обстоятельством, как «вовлечение несовершеннолетнего в криминальную субкультуру». Обосновывается это тем, что данное обстоятельство объективно не влияет ни на степень общественной опасности преступления, ни на личность виновного и, соответственно, не может служить основанием для усиления наказания.

Объектом исследования является специфическая информационная структура — даркнет, а также криминалистические аспекты его изучения в ходе расследования. В статье дается краткий обзор особенностей уровней интернета: Clearnet, Deepnet и Darknet. С учетом специфики даркнета констатируется сложность расследования преступлений, совершенных с его использованием. Определяется примерный список совершаемых через даркнет преступлений. Указывается на существование двух основных программных комплексов для работы в даркнете: 2IP и TOR. Автор при рассмотрении специфики работы 2IP как одноранговой пиринговой сети констатирует, что без агентурной работы вхождение в число пользователей сети или внешний взлом практически невозможны. В статье кратко излагаются принцип работы TOR (The Onion Router), особенности многоуровневого шифрования и опасность возложения ответственности на владельца выходного узла маршрута. Предлагаются оперативно-розыскные, криминалистические и программные меры деанонимизации пользователей в целях расследования.

Незаконное производство, направленное на серийное получение партий готовых к потреблению наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов (далее — наркотиков), лежит в основе всего многообразия последующих противоправных действий, связанных с их незаконным оборотом. В рамках статьи на основании изучения некоторых ключевых элементов криминалистической характеристики рассматриваются современные тенденции незаконного производства наркотиков, приобретающего все признаки высокотехнологичного и наукоемкого бизнеса. Приводятся примеры из следственно-судебной практики. Методологическую основу составили общенаучные и частнонаучные методы исследования, в том числе анализ эмпирического материала: статистических данных Главного информационно-аналитического центра МВД России, материалов правоприменительной практики, данных систем мониторинга и информационных источников международных антинаркотических структур — Управления Организации Объединенных Наций по наркотикам и преступности (United Nations Office on Drugs and Crime), Международного комитета по контролю над наркотиками. На основании результатов исследования автором сформулированы основные тенденции исследуемой проблемы. Практическая значимость исследования определяется возможностью его использования в расследовании уголовных дел рассматриваемой категории.

Каждая страна выбирает оптимальную систему организации обеспечения судебной деятельности исходя из исторического и текущего правопонимания. В статье проанализированы примеры разных форм распределения обязанностей между судебной и исполнительной властью в части судебного администрирования, раскрыты объемы полномочий государственных органов на примере Эстонии, Латвии, Литвы, Хорватии, Великобритании, США и др. Проанализирован исторический опыт России по организации обеспечения судебной деятельности, выделена ключевая проблема в финансировании бюджета судебной власти. Автором отмечена тенденция к перераспределению полномочий в сторону судейского сообщества и непосредственно судебной ветви власти. Указаны ключевые преимущества реализуемого тренда. Органы судейского сообщества совместно с Судебным департаментом при Верховном Суде РФ предпринимают верные шаги по постепенному совершенствованию судебной системы. В настоящее время нельзя останавливаться на достигнутом, нужно стремиться повысить результативность донесения позиции судебной власти при решении вопросов распределения бюджета и определения приоритетных проектов программы развития судебной системы на ближайшее десятилетие.

В последние годы ЕСПЧ вынес в отношении России множество постановлений, констатирующих несоблюдение ЕКПЧ в делах о высылке иностранных граждан. При этом значительную долю подобных жалоб ЕСПЧ начал рассматривать в рамках упрощенной процедуры, которая применяется в случае однотипности нарушений и наличия устоявшейся практики Суда. Это свидетельствует о существовании системных проблем в российской правовой системе в указанной сфере. Одним из средств защиты от подобных нарушений ЕКПЧ на национальном уровне могли бы стать процедуры предоставления убежища в России. В статье ставится задача по оценке эффективности процедур предоставления убежища в России в качестве средств правовой защиты от нарушений ЕКПЧ, выявлению проблем правового регулирования и правоприменительной практики в этой области, а также разработке путей их решения. Статья развивает исследование, проведенное автором в недавно опубликованной в сотрудничестве с УВКБ ООН книге «Защита по делам о высылке из Российской Федерации». По результатам настоящего исследования автор приходит к заключению, что процедуры предоставления убежища в России не могут быть однозначно признаны эффективными средствами защиты от нарушений конвенционных прав в случае высылки. Это связано прежде всего с неопределенностью правового регулирования и отсутствием четких гарантий автоматического приостанавливающего действия указанных процедур в отношении исполнения решений о высылке. Кроме того, автор выявляет противоречия и неточности в правовых позициях ЕСПЧ, а также предлагает конкретные меры по совершенствованию российского законодательства и практики правоприменения.

Статья посвящена вопросам имплементации в российское законодательство международных антикоррупционных стандартов, уголовной юрисдикции. Дается определение термина «международные антикоррупционные стандарты». Проводится анализ соответствия российского законодательства юрисдикционным обязательным и диспозитивным нормам, содержащимся в основных заключенных в рамках ООН и ОЭСР антикоррупционных международных договорах Российской Федерации. Сформулированы конкретные предложения по регламентации в Общей части УК РФ вопросов разрешения коллизий юрисдикции Российской Федерации и иностранных государств, определения наиболее подходящей юрисдикции для уголовного преследования с целью возможно более эффективного осуществления правосудия при обеспечении прав потерпевших. Кроме того, предлагается внести изменения в ч. 1 ст. 12 УК РФ с целью устранения ситуации, когда наше государство должно в одностороннем порядке и безоговорочно признавать иностранные приговоры.

Ликвидация объектов накопленного экологического вреда является одним из условий перехода России на стандарты «зеленой» экономики. Накопленный экологический вред — это вред экологическим системам, причиненный в результате прошлой хозяйственной, военной или иной деятельности. Он не был своевременно устранен, что является препятствием для использования загрязненных территорий или акваторий для хозяйственной, природоохранной, рекреационной и иной общественно полезной деятельности. Необходимо четкое законодательное указание на то, что эти объекты не имеют частного собственника, а соответствующие земельные участки находятся в публичной собственности. В настоящий момент требуют уточнения четкие критерии отнесения объектов к категории объектов накопленного экологического вреда, а также обязанности органов публичной власти по их выявлению и включению в реестр. Обосновывается необходимость создания целевых бюджетных фондов, средства которых должны расходоваться только на природоохранные нужды.

С момента принятия Закона РФ «О недрах» прошло уже почти 30 лет, но в научных кругах и среди юристов-практиков до сих пор не утихают дискуссии по поводу незавершенности и разрозненности системы горного права Российской Федерации. В этой связи проблема кодификации накопленного к настоящему времени массива законодательства РФ о недрах является насущной и актуальной. Целью статьи стало исследование возможности использования ныне действующего Закона РФ «О недрах» в плане разработки на его основе более сложного, комплексного законодательного акта — Горного кодекса РФ. В статье предложена новая формулировка определения термина «горное право», проведен правовой анализ положений Закона РФ «О недрах», дана правовая оценка того потенциала, который был изначально заложен российскими законодателями в текст вышеуказанного базового законодательного акта для целей возможной последующей кодификации. Выявлены определенные недостатки Закона РФ «О недрах», обозначены правовые лакуны, которые автор предлагает восполнить при разработке проекта Горного кодекса РФ. Представлена позиция автора как практикующего юриста насчет возможной кодификации горного законодательства Российской Федерации. Сформулирован вывод об условной возможности принятия положений действующего Закона РФ «О недрах» как основы для разработки комплексного кодифицированного акта горного законодательства РФ.

В статье рассмотрены основные направления развития и формы цифровизации, происходящей в сфере управления водными ресурсами Российской Федерации. Автором затронуты вопросы, касающиеся информационного способа реализации принципа гласности в области экологического и природоресурсного законодательства, включая введение в терминологию понятия экологической информации, затронуты изменения, происходящие в архитектуре информационных систем в связи с созданием единой цифровой платформы «Водные данные». Выделены тенденции применения цифровых технологий в ходе государственного экологического мониторинга, особенности реализации положений экологического законодательства о системах автоматического контроля. Проанализировано соотношение платформы «Водные данные» с иными информационными системами в сфере экологии и предупреждения чрезвычайных ситуаций, такими как реестр ОНВОС Росприроднадзора, АИУС РСЧС, будущих ФГИС ГЭМ Минприроды России и ЦСДП ИИТС Росгидромета. Показана возможность использования в области водных отношений цифрового моделирования на примере цифровой модели Обь-Иртышского речного бассейна. На основании проведенного анализа цифровых тенденций в рассматриваемой сфере сделаны выводы о степени готовности водного законодательства к дальнейшему увеличению применения цифровых технологий в сфере водных отношений, о возможности создания в будущем единой информационно-аналитической системы управления водохозяйственным комплексом РФ на базе существующих информационных систем.

Современная независимая (банковская) гарантия зародилась на практике, а затем была воспринята законодательством различных стран. В Англии существует два вида гарантий. Во-первых, это гарантия исполнения обязательств, или гарантия в узком смысле (suretyship, или поручительство). Во-вторых, это гарантия возмещения убытков (Indemnity). Сходные виды гарантий существуют и в американском праве. Американский подход к пониманию правовой природы банковской гарантии базируется на двух теоретических основаниях. Во-первых, с точки зрения американских судов, отличительной чертой независимой гарантии является ее сходство с институтом документарного аккредитива. Во-вторых, американским судам принадлежит идея о разграничении договора поручительства и гарантии по требованию. В результате исторического развития концепция независимой гарантии, которая сформировалась в международной торговле, во многом находилась под влиянием американского банковского законодательства в связи с расширением торговых отношений со странами континентальной Европы.