Выстраивается система социальных норм, в основу которой положен такой критерий, как способ регулирования или путь упорядочения, нормализации и стабилизации общества. При этом применяется эволюционный ключ, т.е. историческое время появления того или иного вида норм, что дает возможность увидеть, как проходила эстафета социальных норм, проследить весь путь развития социального регулирования. В развитии общества выделяются две эпохи: догосударственная (эпоха первобытного строя и перехода общества от собирательства к производству) и государственная, которая, в свою очередь, делится на три стадии: аграрное, индустриальное, постиндустриальное (информационное) общество. В доаграрном обществе возникли: 1) мифы, 2) ритуалы, 3) обряды, 4) обычаи. Аграрное общество обогатило человечество такими нормами, как: 5) традиции, 6) религиозные нормы, 7) деловые обыкновения. В индустриальном обществе в полный рост заявили о себе: 8) правовые, 9) политические нормы. В информационном обществе значимыми становятся: 10) нормы этикета, 11) эстетические нормы, 12) моральные нормы.
Автор делает следующие выводы. Система социальных регуляторов довольно разветвленная. В процессе экономической трансформации человечество вырабатывало всё более и более эффективные способы регулирования, соответствующие социальной реальности. Социальные нормы возникали не одномоментно, а как бы вызревали, постепенно накапливая свой потенциал. В дальнейшем, когда на арену человеческого бытия выходили более прогрессивные нормы, ранее возникшие нормы не исчезали, а отходили на второй план и выполняли второстепенную роль по упорядочению жизни общества. Право сегодня является главным средством регулирования. Однако ведущая роль ему в будущем отнюдь не гарантирована, поскольку зародились нормы с более мощным регулятивным потенциалом (например, мораль).

В статье на основании проведенного анализа имеющихся в науке и практике взглядов сформулирован авторский подход к классификации видов правозащитной деятельности. Предложены и детально охарактеризованы шесть основных классификаций правозащитной работы по таким критериям, как ее природа, объект, субъект, метод, масштаб, временны́е рамки, категории лиц, нарушающих права. Сделан вывод о необходимости концептуального пересмотра понимания правозащиты как борьбы человека против государства, обоснована целесообразность более плотной координации всех видов правозащитной деятельности. Автор отмечает, что повышение эффективности государственной правозащитной деятельности напрямую сопряжено с созданием эффективного механизма координации работы всех государственных правозащитных организаций России, причем не только между собой, но и с многочисленными общественными правозащитными организациями; с формированием единых понятных и прозрачных критериев эффективности их деятельности, повышения ее качества и доступности для всех граждан. Для этого представляется целесообразным разработать документ стратегического планирования в сфере правозащитной деятельности, в котором детально зафиксировать цели, задачи, принципы и показатели правозащитной работы, основные этапы достижения поставленных правозащитных результатов и критерии их оценки.

В статье предпринята попытка теоретического обоснования нового правового института в системе административного права, требующего самостоятельного научного осмысления. Автором обозначены существенные признаки мораторного административно-правового режима, позволяющие определить его место и назначение в системе административно-правового регулирования. В процессе анализа правовых норм срочного характера, принятых в Российской Федерации в последние годы, установлено, что многие административно-правовые институты реализуются в рамках мораторного режима. Одним из них является институт экспертизы в сфере государственного управления. С одной стороны, экспертиза как профессиональный инструмент оценки юридически значимых обстоятельств, фактов, необходимых для принятия государственно-управленческого решения, представляет собой дополнительную гарантию соблюдения интересов государства, общества и личности при осуществлении экономической или иной деятельности. С другой стороны, она выступает административным барьером, преодоление которого требует от участников правовых отношений дополнительных временны́х, трудовых, финансовых затрат. В этой связи установление мораторных мер при реализации института экспертизы в сфере государственного управления следует признать оправданным в чрезвычайных условиях. Особое внимание в статье уделено характеристике основных видов моратория в сфере государственной экспертной деятельности.

В статье принцип участия граждан в бюджетном процессе рассматривается в разрезе общих принципов бюджетной системы Российской Федерации. На сегодня на территории нашей страны этот принцип реализуется через процедуру публичных слушаний. Они проходят ежегодно, когда разрабатывается закон о бюджете, или в период, когда формируется отчет о его исполнении. Автор статьи указывает на то, что в законодательстве существуют специальные принципы бюджетного процесса, применимые к бюджетно-процессуальной деятельности и деятельности публично-правовых образований. По его мнению, принцип участия граждан в бюджетном процессе должен занимать особое место в перечне специальных принципов бюджетного процесса. На практике, в частности, принцип участия граждан в бюджетном процессе реализуется за счет запуска программ инициативного бюджетирования. Особенно это ощутимо на региональном уровне и уровне муниципальных образований. В статье прослеживается мысль о том, что принцип участия граждан в бюджетном процессе на данный момент реализуется недостаточно полно. Поэтому необходимо закрепление правовых норм, предусматривающих положения данного принципа на законодательном уровне.

В статье рассматриваются современные проблемы развития правового регулирования налогового администрирования, а также трансформации содержания обязанностей налогоплательщиков в условиях интенсификации применения технологии искусственного интеллекта. Отмечается, что при неоднозначности нормативного и доктринального понимания содержания термина «искусственный интеллект» чат-бот ФНС России логично рассматривать в качестве предпосылки к созданию искусственного интеллекта для взаимодействия налоговых органов с налогоплательщиками. Отмечена ценность искусственного интеллекта в контексте развития института налогового мониторинга, состоящая в возможности прогнозирования и налоговых рисков. Подчеркивается необходимость развития конструкций налогообложения на пути активного внедрения систем искусственного интеллекта. Особое внимание уделено возможности унификации реестра российского оборудования и программного обеспечения для упрощения применения налоговых преференций для организаций IT-сферы.

Статья посвящена анализу такой правовой технологии, как использование программных агентов в юридической практике. В работе обосновывается актуальность темы исследования, дается понятие программного агента, приводится их классификация. Особое внимание уделяется интеллектуальным программным агентам, анализируются их виды, применяемые при осуществлении юридической деятельности. Демонстрируются примеры используемых в юридической практике интеллектуальных программных агентов-ботов; пользовательских агентов; предиктивных агентов и агентов по поиску данных, осуществляющих подбор и анализ информации в больших хранилищах данных с целью ее систематизации, классификации, выявления тенденций отдельных показателей. Делается вывод о том, что использование программных агентов в юридической практике может рассматриваться как разновидность правовых технологий в том случае, если оно влечет юридически значимый результат, определенные правовые последствия. Программный агент выступает в качестве одного из структурных элементов правовой технологии — средства осуществления юридической деятельности, средства достижения правового результата, а само использование данного средства в юридической практике является правовой технологией. Осуществляется отнесение данной технологии к определенным видам в зависимости от различных критериев классификации. На основании материалов отечественной и зарубежной юридической практики приводятся конкретные примеры причинения вреда деятельностью, осуществляемой с помощью программных агентов. Обозначаются проблемы использования программных агентов в юридической практике, требующие своего дальнейшего изучения.

Негаторный иск может быть применен в случае нарушения субъективного права. Придание негаторному иску несвойственной ему превентивной функции для целей охраны субъективного вещного права не является необходимым, т.к. желаемая цель достигается применением иного способа правовой защиты и в отношении иного объекта правовой защиты — законного интереса. Собственник заинтересован в том, чтобы его субъективное право не нарушалось, поэтому имеет интерес в том, чтобы третьи лица действовали таким образом, при котором было бы исключено нарушение его права. Нарушением такого законного интереса собственника является совершение должником действий, которые неизбежно приведут к нарушению права собственности. Ввиду того, что законному интересу не противостоит субъективная обязанность, спор о защите законного интереса представляет собой разрешение конкуренции между защитой законного интереса истца и свободой действий ответчика, а обязанность суда в таком споре состоит в установлении справедливого баланса между конкурирующими правовыми благами, с тем чтобы без достаточных оснований не ущемлялись законные интересы одного или свобода другого. Предупреждение нарушения субъективного права собственности может быть осуществлено таким общим способом защиты, как пресечение действий, создающих угрозу нарушения права, частным случаем которого является иск о предупреждении причинения вреда. Предъявление особого вещного превентивного иска для предупреждения нарушения субъективного вещного права возможно только при условии закрепления законом соответствующего способа защиты. Однако в условиях существования такого универсального способа защиты, как пресечение действий, создающих угрозу нарушения права, применимого ко всем субъективным правам, необходимость закрепления специального вещного превентивного иска отсутствует.

Исследован состав предмета доказывания по одной из категории дел особого производства — делам о признании российскими судами граждан безвестно отсутствующими. Актуальность правовых норм о безвестном отсутствии детерминирована ростом количества вооруженных конфликтов, природных и техногенных катастроф. Необходимость исследования данного вопроса обусловлена тем, что вынесение неправильных судебных решений ведет к юридической неопределенности, отрицательно влияет на гражданский оборот, ущемляет имущественные и иные права граждан. Количество безвестно пропавших людей настораживает, а розыск их не всегда эффективен. Вместе тем, как показано в статье, имеется нерешенная проблема формирования отвечающего закону состава предмета доказывания по делам о признании граждан безвестно отсутствующими. Законодательное восполнение данного пробела в части урегулирования в ГПК РФ общего предмета доказывания и детализации локального предмета доказывания послужит в условиях современных мега-катастроф своевременному и правильному разбирательству данных дел.

Статья направлена на исследование правовой природы и порядка применения правил арбитражного процессуального законодательства, определяющих условия признания и приведения в исполнение на территории России иностранных решений по спорам с участием «подсанкционных» лиц. Данные условия одновременно являются дополнительной гарантией и средством защиты прав указанных лиц. Автором аргументировано, что допущение законодателем выдачи экзекватуры на иностранное решение, принятое по иску «подсанкционного» лица, обоснованно, поскольку само указанное лицо выступило инициатором судебного процесса в иностранной юрисдикции. Возражения «подсанкционного» лица против рассмотрения иностранным судом дела с его участием охарактеризованы как одно из процессуально-правовых средств защиты прав ответчика, направленных на окончание рассмотрения дела без вынесения решения по существу. В статье сделан вывод о том, что факт заявления в иностранном суде данных возражений оценивается с учетом процессуальных норм места рассмотрения дела, препятствий в их заявлении в связи с действием санкций и добросовестности заявителя.

Распространена позиция о том, что статья 61.6 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» является реституцией. Вместе с тем характерные черты гражданскоправовой реституции и последствий недействительности сделок должника разнятся. Поскольку достаточного теоретического обоснования при аргументации указанной позиции ранее никем не представлялось, автором была предпринята попытка определения правовой природы последствий недействительности оспоренной сделки должника при банкротстве. Для этого были проанализированы положения названной статьи (а также практика ее применения) на предмет соотношения с двусторонней и односторонней гражданско-правовой реституцией, мерами конфискационного и сверхкомпенсационного характера, гражданско-правовым деликтом. По результатам сравнения автор пришел к выводу о том, что последствия недействительности сделки должника могут быть рассмотрены только в качестве особого вида юридической ответственности контрагента должника в сфере несостоятельности. Иное толкование указанной нормы требует серьезных изменений в законодательство о несостоятельности (банкротстве).

Санкции статьи являются отражением характера преступных деяний, их уровня общественной опасности. От качества построения данного элемента уголовно-правовых предписаний зависит справедливость назначаемых наказаний, эффективность применения норм уголовного права. Это обуславливает научный интерес к означенной проблематике. В статье анализируются проблемы создания конструкций санкций ч. 2 ст. 285.1 и ч. 2 ст. 285.2 Уголовного кодекса Российской Федерации (в данной статье данные преступления будут именоваться бюджетными преступлениями). Целью исследования является предложение законодательных рекомендаций по их корректировке, установление соответствия правилам и принципам конструирования, выработанным наукой. Для достижения данной цели автором исследованы санкции указанных норм с точки зрения их соответствия степени общественной опасности преступлений, согласованности, проанализированы судебная практика и существующие в науке подходы к формированию санкций и определению их границ. На основании научно обоснованных правил высказано мнение о наличии ошибок в законодательных конструкциях санкций за данные бюджетные преступления. Автором поддержано мнение о предпочтительном использовании приема пересечения санкций, а также о необходимости анализа сведений судебной практики с целью определения их соразмерности. По результатам исследования предлагается оптимизация санкций за данные бюджетные преступления с учетом введения особо квалифицированного состава, изменение границ санкций.

В статье автор затрагивает вопросы утраты уголовного дела или его отдельных материалов: анализируются проблемы отсутствия правового регулирования многих аспектов восстановления материалов уголовного дела, таких как сроки восстановления, пределы восстановления, порядок восстановления материалов уголовного дела, а в связи с этим и практические трудности использования данного института. Автор исследует момент зарождения и развития данного института, потребность в нем в свете сегодняшних реалий, анализирует в том числе зарубежный опыт по использованию цифрового документооборота и обосновывает анахронизм всей имеющейся на сегодня процедуры по восстановлению уголовного дела или его материалов. Подводя итоги научного исследования, автор аргументирует необходимость перехода на электронный документооборот по ведению уголовного дела, использование современных технологий и процессов в уголовном судопроизводстве. Важными и интересными представляются авторские предложения по совершенствованию имеющихся механизмов.

В статье констатируется, что цифровая трансформация процесса расследования требует новых, эффективных инструментов, в том числе аккумулирующих сетевые возможности различных правоохранительных органов. Одним из ведущих инструментов в данной сфере являются цифровые платформы. Однако больший синергетический эффект будет иметь использование не изолированных цифровых платформ различных органов, а их коллаборация в полномасштабную цифровую экосистему. При этом констатируется, что рассматриваемую перспективную экосистему должны составить цифровые платформы всех трех основных типов: инструментальные, инфраструктурные и прикладные цифровые платформы. В статье рассматривается сущность цифровых экосистем. В рамках экосистемы предварительного расследования автор предусматривает выделение как минимум 3 основных направлений (блоков) — уголовно-процессуального, организационного (делопроизводство) и криминалистического. В рамках организационного направления автор рассматривает вопросы, связанные с автоматизацией принятия сообщений о преступлениях, решением логистических вопросов направления постовых служб, следственно-оперативных групп, а также беспилотных устройств на место происшествия, расширением возможностей электронного делопроизводства, автоматизацией подбора требуемого законодательства и судебной практики. В процессуальном направлении рассматривается применение в рамках экосистемы элементов электронного уголовного дела, дистанционных следственных действий (причем с применением не только видео-конференц-связи, но и иных технологий). Большое внимание уделяется использованию электронных доказательств. В рамках криминалистического направления автор считает важным блок анализа открытых баз данных и информации Интернета с помощью технологий анализа больших данных. Разумным представляется также сопряжение указанной экосистемы с программой «Безопасный город» с обязательным использованием систем распознавания лиц. Рассматриваются интеллектуальные рекомендательные системы и системы поддержки принятия решений. Уделено внимание также исследованию виртуальных следов.

Судом ЕС в заключении по делу C-135/15 от 20.04.2016 подтверждены важнейшие положения доктрины Ф. К. Савиньи: 1) публичный порядок государства защищен как общей оговоркой о публичном порядке (негативная оговорка), так и специальными правилами строго позитивного, императивного характера (позитивная оговорка); 2) в основе применения позитивной и негативной оговорок о публичном порядке лежат соображения публичного интереса, имеющие принципиальное значение для политического, социального или экономического устройства страны.
В Конституционном праве России и зарубежных стран политические, социальные и экономические основы устройства страны — это три фундаментальные основы государства, закрепляемые в качестве положений Конституции. Регламент ЕС Рим I (ст. 9), ГК Нидерландов (ст. 10:7) и другие современные зарубежные правовые акты в качестве характеристик сверхимперативных норм закрепляют защиту публичных интересов, связанных с тремя фундаментальными основами организации государства — политическим, социальным или экономическим устройством (организацией) государства.
Используемые Верховным Судом РФ в качестве шаблона элементы о правовой, политической или экономической системе государства установлены законодателем в ст. 1193 ГК РФ для определения отличий в системе государства и в связи с этим не годятся для характеристик публичного порядка и защитных оговорок о публичном порядке. Закрепленные в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ публичные интересы (конституционно значимые ценности) имеют принципиальное значение для политического, социального или экономического устройства страны. В соответствии с доктриной, современным законодательством и практикой на этих интересах базируется публичный порядок по смыслу международного частного права. Соображения, связанные с указанными публичными интересами, лежат в основе применения как позитивной (ст. 1192 ГК РФ), так и негативной (ст. 1193 ГК РФ) оговорок о публичном порядке.

Проблемы охраны окружающей среды по-прежнему одни из самых актуальных международно-правовых вопросов. Среди причин загрязнения окружающей среды, а следовательно, нарушения прав человека и причинения вреда здоровью населения называется использование свинца. Присутствие свинца в организме человека увеличивает риск снижения когнитивных функций, нарушений в работе эндокринной и репродуктивной систем человека и др. При этом наиболее подвержены риску отравления свинцом малолетние дети. Вопросы регулирования обращения со свинцом (отдельно или в составе группы тяжелых металлов) являются предметом особого внимания в международном праве. Одним из злободневных вопросов является ограничение использования свинца в красках, реализуемое в рамках глобального партнерства правительственных, неправительственных и частных организаций и субъектов. По мнению автора, такой способ разрешения экологических проблем предполагает развитие «многоуровневого» международно-правового управления в сфере обращения с химическими веществами. В статье подчеркивается необходимость принятия согласованных мер по ограничению использования и ликвидации свинецсодержащих красок, что предполагает отказ государств от волюнтаристских подходов к установлению нормативных пределов содержания свинца в красках. Предлагаются два способа разрешения проблемы: создание международного соглашения, имеющего обязывающий характер (по примеру Конвенции ООН по ртути), и пролонгирование практики глобального партнерства. Основным мерилом эффективности такого способа должна быть признана достаточная степень защищенности прав человека и в более широком смысле — соблюдение принципов международного права в целом.

Статья посвящена анализу правовых оснований введения санкций западными юрисдикциями в отношении представителей российского бизнеса и их родственников, актуальной правоприменительной практики. Важной общей тенденцией развития санкционного законодательства является постепенное расширение сферы применения оснований введения санкций с одновременным упрощением включения в санкционные списки. Яркими примерами являются расширение секторов экономики, затронутых санкциями США, и сама возможность США и Великобритании вводить блокирующие санкции просто в силу того, что лицо действует в определенном секторе экономики. В ЕС для введения санкций в отношении действующего в определенном секторе бизнесмена еще придется доказать наличие лидирующих позиций, но это тоже достаточно неопределенный термин. Этот подход тоже результат упрощения: доказывать связь с режимом практически не приходится в силу рассмотренной в настоящей работе презумпции связи крупного бизнеса с политическим режимом. Великобритания также упростила порядок введения санкций — за счет их распространения на членов семьи подсанкционных лиц, что избавило от необходимости доказывать наличие финансово-экономических связей с подсанкционным лицом. Еще более важным послаблением в деле введения санкций стало появление упрощенного порядка введения санкций в отношении лиц, попавших под санкции союзников Великобритании. Этот порядок позволяет только проверить совпадение оснований введения санкций без проверки фактических обстоятельств, послуживших причиной включения лица в санкционный список. Фактически единственным способом избежать попадания в санкционные списки будет отказ от любой деятельности, которая служит основанием для включения в санкционные списки. Зачастую такой сценарий нереалистичен, в силу чего представителям крупного бизнеса России останется только предпринять меры по минимизации возможного вреда, раз уж устранение санкционного риска становится почти невозможным.