В статье сформулирован авторский подход к понятию, видам, признакам средств государственной правозащитной деятельности.
Проанализирован вопрос о соотношении категорий «цели» и «средства» с точки зрения различных философских течений. Изучено соотношение следующих понятий: «средства», «методы», «инструменты», «правовые» и «правозащитные средства». Предложено рассматривать правозащитные средства в философском, институциональном и инструментальном аспектах. Проведен анализ закрепленных в законодательстве средств государственной правозащитной деятельности, предложены их признаки и классификация.
Показано, что именно наличие соответствующих средств и их профессиональное применение придают государственной правозащитной деятельности эффективный характер и выделяют ее среди иных видов работы по защите прав человека. Проведенный анализ позволил сформулировать вывод о необходимости повышения системности средств государственной правозащитной работы.
Разработаны предложения по совершенствованию нормативного правового регулирования в контексте развития средств государственной правозащитной деятельности.

В статье представлена авторская точка зрения на модернизацию Конституции РФ в контексте цивилизационного развития России. Прослеживается взаимосвязь между содержанием конституционной нормы и динамично меняющимися условиями ее действия, определяются причины трансформации характера конституционного регулирования. По мнению авторов, укрепление цивилизационных основ российского общества в условиях нарастающих противоречий на мировой политической арене и в глобальной экономике возможно только при обращении к богатому историческому опыту отечественного государственного и правового строительства, а также путем совершенствования конституционного регулирования, нацеленного на утверждение и укрепление государственного и национального суверенитета. Модернизация Конституции РФ путем внесения в 2020 г. поправок создала предпосылки для дальнейшего устойчивого развития политической системы страны и общества в целом.

На современном этапе развития общества во многих сферах жизни, в частности в сфере образования, наблюдается внедрение цифровых инструментов, что обусловливает повсеместную необходимость высокой информационной и цифровой грамотности обучающихся и педагогов различных образовательных организаций. Пандемия COVID‑19 внесла серьезные коррективы в образовательный процесс во всем мире, поскольку образовательным организациям пришлось перестраивать процесс обучения и переводить его в онлайн-среду. В свою очередь, это привело к невозможности многих получать образование в обычном офлайн-формате. В статье поднимается проблема цифрового неравенства в российском образовании. Автором выделены наиболее важные аспекты такого неравенства, касающиеся материально-технического обеспечения, навыков и умений участников, кадрового обеспечения образовательного процесса в условиях цифровизации, и предложены пути их преодоления. Проанализированы положения национального проекта «Образование», национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации», а также положения федеральных проектов, на основании анализа которых сделан вывод о неравномерном использовании преимуществ цифровизации в образовательной сфере.

Дискуссии о праве граждан на ношение короткоствольного оружия, в том числе огнестрельного оружия ограниченного поражения, больше 30 лет, ее содержание выходит далеко за пределы собственно административного права, т.к. она не ограничивается административно-правовым механизмом реализации порядка приобретения, ношения и использования оружия, выступая частью публично-правового механизма обеспечения безопасности личности, общества и государства. Актуальность вопросов оборота гражданского оружия возрастает при осложнении криминогенной обстановки и в периоды социальных или экономических потрясений, определяющих выбор траектории государственной политики в сфере оборота оружия как сфере публично-правовых отношений. Доводы сторонников и противников использования огнестрельного оружия для целей самообороны, как правило, сопровождаются аргументацией, основанной скорее на вере и убеждениях, чем на фактах и измерениях.
Цель исследования — обобщить правовой и эмпирический материал, характеризующий административноправовые основы государственной политики в отношении летального и нелетального оружия самообороны; дать оценку отечественных законодательных решений и определить направления дальнейшего административно-правового развития государственной политики в сфере оборота оружия, целесообразности использования короткоствольного оружия, в том числе огнестрельного оружия ограниченного поражения, в качестве оружия самообороны.
Междисциплинарный подход в исследовании позволил объединить результаты правовых и других гуманитарных исследований. В частности, воедино сведены достижения отраслевых юридических наук: административного права, теории и истории права, криминологии и криминалистики, социологии права.
В заключение приведены результаты теоретического исследования с учетом исторического, деликтологического и социологического контекста проблемы. Обоснована необходимость изменения правовых основ государственной политики в сфере оборота оружия самообороны, даны соответствующие предложения.

Статья посвящена изучению трудов ведущих дореволюционных и советских ученых — представителей науки финансового права применительно к вопросам, связанным с финансовым суверенитетом. В работе проведен анализ учебников по финансовому праву Э. Н. Берендтса, С. И. Иловайского, В. А. Лебедева, Д. М. Львова, И. И. Патлаевского, И. И. Янжула, В. Г. Яроцкого, М. А. Гурвича, Г. С. Гуревича, С. А. Котляревского и Е. А. Ровинского. Отмечено, что на раннем этапе развития (конец XIX — начало XX в.) в науке финансового права еще не сформировалось единого представления не только о финансовом суверенитете, но и о содержании и системе финансово-правовой науки. Вместе с тем авторы указанного периода уделяют особое внимание проблемам финансового верховенства (права верховной власти в области государственного хозяйства). На первоначальном этапе становления советской власти ученые не заостряют внимание на изучении сущности финансового суверенитета. В дальнейшем советские авторы исходят из основанной на конституционных положениях позиции, согласно которой суверенитетом обладают именно союзные республики, что проявляется в признании полноты их власти на своей территории и праве самостоятельно осуществлять финансовую деятельность. Делается вывод, что наделение отдельных союзных республик статусом суверенного государства, в том числе в области финансовой деятельности, не согласуется с сутью суверенитета и сущностью федерации как формы государственного устройства. В федерации носителем суверенитета может быть только федеральный, общий для всей страны уровень власти.

В статье анализируется соотношение процессуального института принятия судами обеспечительных мер и материального института обеспечения исполнения обязательств путем выдачи независимых (банковских) гарантий. Поднимается проблема вторжения обеспечительных мер в независимую природу гарантийных отношений и представляется обоснование того, что такие обеспечительные меры могут быть допустимы при наличии признаков злоупотребления правом со стороны недобросовестных бенефициаров. Приводится анализ материалов практики как арбитражных судов, так и судов общей юрисдикции и подходов судов к вопросам принятия обеспечительных мер, запрещающих банкам осуществлять платеж по банковской гарантии. Автор затрагивает также вопросы стандарта доказывания при принятии судами обеспечительных мер в гарантийных правоотношениях. В заключение обосновывается, что альтернативные методы восстановления прав принципала или гаранта в виде взыскания неосновательного обогащения с недобросовестного бенефициара могут быть недостаточно эффективны.

Статья посвящена исследованию вопросов, связанных с соблюдением прав авторов и правообладателей при создании и развитии передовых технологий. В работе сделан вывод о том, что использование объектов авторского и смежного права, топологий интегральных микросхем при обучении технологий искусственного интеллекта является непоименованным способом использования соответствующих объектов. Установлено, что использование названных объектов подобным способом без согласия правообладателей должно признаваться нарушением исключительных прав. Кроме того, обосновано, что использование сведений об охраняемых объектах патентного права при обучении алгоритмов искусственного интеллекта не является нарушением патентных прав с точки зрения действующего законодательства. Сформулирован вывод о необходимости закрепления механизмов обеспечения прав авторов и правообладателей результатов интеллектуальной деятельности, использующихся при создании и развитии передовых технологий, а также предложены подобные механизмы. Обосновано, что в отсутствие подобных механизмов по мере развития технологий может складываться ситуация, когда обеспечение прав разработчиков передовых технологий будет осуществляться в ущерб соблюдению прав и законных интересов авторов и правообладателей.

Апроприативное искусство, то есть результат умышленной переработки чужого произведения или его части, осуществленной в целях формулирования собственного творчески самостоятельного художественного высказывания, de lege lata подпадает под режим производного произведения. Ни российское право, ни зарубежные правопорядки не устанавливают на этот случай специальное изъятие из исключительного права, подобное тому, что существует для произведений в жанре пародии или карикатуры, создание и использование которых рассматривается как случай свободного использования оригинальной работы. Анализ зарубежной судебной практики показывает, что в отсутствие такого изъятия единственным средством защиты от иска правообладателя становится ссылка на пародийный характер результата переработки, между тем суды не склонны распространять на апроприативное искусство режим пародии. Исключение составляет американское авторское право, позволяющее суду в рамках доктрины добросовестного использования использовать тест на трансформативность. Согласно ему использование считается добросовестным, если автор в результате переработки чужого произведения трансформировал его в собственное художественное высказывание и (или) собственную эстетику. Однако данный подход имеет существенные недостатки, в частности он прямо заставляет суд оценивать художественные достоинства и значимость производного произведения. Таким образом, в отличие от пародии, апроприация как устоявшаяся и признанная искусствоведением художественная практика пока не нашла достойного места в рамках института свободного использования произведения.

Трудовое законодательство запрещает необоснованный отказ в приеме на работу и предоставляет соискателям возможность судебной защиты права на труд. В российском правосудии такие споры приобретают массовый характер. Однако установленный судом юридический факт необоснованного отказа чаще всего не обеспечивает заявителю получение работы. Последствия такого отказа ограничиваются компенсацией морального вреда в денежной форме. Целью статьи является критическая оценка судебной практики по этой категории трудовых споров. Используются формально-юридический, системный методы, а также метод целеполагания. Проводится сравнительный анализ руководящей судебной практики 1992 и 2004 гг., а также приведены актуальные постановления кассационных судов общей юрисдикции по исследуемой категории дел. Автором раскрываются обстоятельства необоснованных отказов в приеме на работу, необоснованный отказ квалифицируется как незаконный. Определяется роль специальных гарантий по искам о понуждении работодателя к заключению трудового договора, приведены научные суждения о факторах, не позволяющих суду обязывать работодателя к найму гражданина во всех случаях признания отказа в заключении трудового договора незаконным. Мотивирован вывод, что при таком положении дел не реализуются нормы ст. 16, 64 ТК РФ и не достигаются цели судебной защиты прав граждан, которым неправомерно отказано в трудоустройстве. Предложено уточнение и дополнение ТК РФ, унифицирующее решения судов по искам о заключении трудового договора. При признании отказа необоснованным суды во всех случаях должны выносить решения о возникновении трудового правоотношения и оплате времени лишения возможности трудиться.

В статье на основе данных о применении конфискации имущества как иной меры уголовноправового характера в России, а также зарубежного опыта применения конфискации имущества исследуются перспективы повышения эффективности данной меры. Констатируется вызывающий обеспокоенность факт применения ст. 104.1 УК РФ в 60 % случаев за преступления, связанные с нарушением правил обращения с наркотическими средствами, психотропными и сильнодействующими веществами; с учетом частоты применения исследуемой меры указывается на отсутствие значимого желаемого воздействия; отмечается фактическое выполнение конфискацией имущества лишь «защитной» функции и пренебрежение потенциальной превентивной составляющей; указывается на такие недостатки, как закрытый перечень составов преступлений, обозначенных в ст. 104.1 УК РФ, законодательное ограничение возможности изъятия переданного осужденным другому лицу имущества только в случае, если лицо знало о том, что оно получено в результате преступных действий, возложение бремени доказывания незаконности приобретения имущества на органы государственной власти. Отдельно исследуются препятствия для возвращения конфискации имущества в число наказаний, среди которых сложившийся на протяжении последних лет опыт применения конфискации как иной меры уголовно-правового характера; возможность изъятия имущества в доход государства в гражданско-правовом порядке; негативный исторический опыт применения конфискации имущества; отсутствие однозначно достоверных и признаваемых данных, характеризующих превентивный потенциал конфискации как наказания (особенно в условиях возможности применения конфискации имущества как наказания исключительно к виновному лицу). Некоторое внимание уделяется вопросу положительных и отрицательных черт регламентации конфискации имущества в отраслевом законодательстве, а также аспектам переноса бремени доказывания законности приобретения имущества.

В науке уголовного права, судебной психиатрии не проведены четкие границы между биологическими критериями вменяемости, ограниченной вменяемости, невменяемости. Статья посвящена рассмотрению перспектив использования современных достижений нейронаук для уточнения границ биологических критериев вменяемости, ограниченной вменяемости, невменяемости. Приводятся сведения о современном состоянии развития нейронауки в части исследования с помощью методов нейровизуализации головного мозга лиц, совершающих уголовно наказуемые деяния. Обосновывается целесообразность проведения соответствующих исследований в России и предлагается вариант организации такой работы в виде пилотного проекта. В частности, рассматривается возможность формирования единого информационного банка данных, где предполагается отражать краткие сведения о лицах, совершивших уголовно наказуемые деяния, об инкриминируемых им деяниях, результаты нейровизуализации головного мозга данных лиц. Выделяется и описывается несколько этапов организации работы по сбору эмпирической базы в целях уточнения биологических критериев вменяемости, ограниченной вменяемости, невменяемости. Отдельное внимание уделяется вопросу правомерности принудительного осуществления нейровизуализационных исследований в отношении лиц, совершивших уголовно наказуемые деяния.

Статья посвящена обзору проблем оценки уголовно-правового значения психоэмоциональных состояний личности в момент совершения преступлений.
Анализ судебно-экспертной практики и судебной статистики позволил автору акцентировать внимание на возрастании как общего числа лиц, направляемых на судебно-психиатрическую экспертизу, так и числа выявляемых невменяемых и ограниченно вменяемых лиц. Это актуализирует вопросы: учета судами факта ограниченной вменяемости виновного; учета при назначении наказания виновному лицу характера его поведения в период, непосредственно предшествовавший совершению преступления; учета психоэмоционального состояния субъекта при реализации принципа вины в преступлениях, совершенных по неосторожности.
Обозначены проблемы, вызывающие наибольшие затруднения в правоприменительной практике и разногласия в доктрине уголовного права. Определены наиболее перспективные пути их решения. По мнению автора, снятию данных проблем должно способствовать принятие Пленумом Верховного Суда РФ специальных разъяснений по вопросам учета уголовно-релевантных психоэмоциональных состояний. В документе необходимо, в частности, четко прописать варианты учета при назначении наказания ограниченной вменяемости виновного, а также характера его поведения в период, непосредственно предшествовавший совершению преступления.
Автор также выступает за расширение на законодательном уровне оснований признания деяния совершенным невиновно.

В статье рассматриваются особенности процессуального порядка нормативного регулирования производства предварительного следствия следственной группой по уголовно-процессуальному законодательству Российской Федерации и Республики Беларусь. Определено, что нормативное регулирование формирования и деятельности следственных групп в уголовном судопроизводстве Республики Беларусь регламентируется национальным уголовно-процессуальным законом, который вместе с тем определяет основания поручения производства предварительного следствия следственной группе, а также порядок ее деятельности. Кроме того, установлено, что роль прокурора по вопросу процессуального взаимодействия с членами следственной группы в белорусском уголовном судопроизводстве значительно шире, чем в российском уголовном судопроизводстве, где компетенция и полномочия прокурора в досудебном производстве максимально ограничены. Одновременно с этим определены особенности формирования следственнооперативной группы в уголовном судопроизводстве Республики Беларусь.

В статье рассмотрены ограничения личных прав в уголовном процессе, а также риски, связанные с отсутствием соблюдения мер безопасности вследствие неправомерного разглашения данных предварительного расследования. В процессе исследования применялись такие научные методы, как анализ, сравнение, метод экспертных оценок. Итогом исследования стало выявление существенных проблем современного уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации и Республики Казахстан в области соблюдения личных прав человека и гражданина, а также обеспечения конфиденциальности материалов уголовного дела: отсутствие дифференциации принципов, устанавливающих неприкосновенность в различных сферах жизнедеятельности; отсутствие четкого механизма и инструментов обеспечения конфиденциальности в уголовном процессе; диспозитивный характер ст. 161 Уголовно-процессуального кодекса РФ, определяющей недопустимость разглашения материалов предварительного расследования, и др. В процессе исследования данных проблем были выработаны возможные пути и способы их разрешения, такие как: введение специальной главы в уголовно-процессуальный кодекс, регулирующей вопросы обеспечения конфиденциальности в уголовном процессе; придание императивного характера ст. 161 УПК РФ; дифференциация принципов уголовного процесса в соответствии с различными сферами жизнедеятельности.

В судебной экспертологии выделяются виды использования специальных знаний, находящие выражение в судопроизводстве, каждый из которых имеет собственные характерные признаки, позволяющие отграничить его от других видов. Несмотря на проблемы, связанные с определением вида судебной экспертизы, компетентностью эксперта и пр., в целом сложился подход к проверке и оценке заключения судебного эксперта. Одним из важных вопросов при проведении оценки является проверка правильности выбранной экспертом методики, соответствие методов установленным критериям: научности, верифицируемости, точности, эффективности, безопасности и этичности. Методология различных видов (родов) судебных экспертиз разрабатывается на строго научной основе, при этом используются общетеоретические достижения судебной экспертологии и теория соответствующей научной отрасли, например лингвистики, искусствоведения и др. Однако в последнее время в судебно-следственной практике появляются новые «судебные экспертизы» гуманитарного профиля: культурологическая, религиоведческая, политологическая, этиковедческая и др. Большинство таких «исследований» проводятся без надлежащего методического обеспечения, с высоким уровнем субъективизма, который не получается скрыть за весьма пространными объяснениями, приводимыми в заключении судебных экспертиз, что особенно проявляется в отсутствии исследовательской части в заключении судебного эксперта. В ряде случаев теоретическую основу таких «исследований» пытаются обосновать несуществующей областью научного знания.

В исследовании отмечается, что сформулированные на Западе ESG-стандарты не имеют научного обоснования, служат инструментом конкурентной борьбы против российских компаний, противоречат традиционным российским ценностям. Первый стандарт ESG, основанный на декарбонизации экономики, не связан с задачами охраны окружающей среды, поставленными Президентом России, несет угрозу таким конституционно значимым ценностям / национальным интересам страны, как суверенитет, безопасность и обороноспособность России. Содержание второго западного ESG-стандарта несовместимо с принципами развития здорового общества, включает гендерные перверсии, выдаваемые за новые нормы, несет угрозу национальным интересам, связанным с нравственностью, здоровьем населения, противоречит определенному Президентом России смыслу российской политики, заключающейся в сбережении людей, умножении человеческого капитала как главного богатства России. Третий западный ESG-стандарт, содержащий перечень вопросов нефинансовой отчетности, связанный с раскрытием компаниями информации в сети Интернет, несет угрозу таким национальным интересам, как обороноспособность и безопасность. Правовые механизмы защиты конституционно значимых ценностей России должны основываться на системе поощрения российских экономических структур, обеспечивающих российские национальные интересы, за счет преференций российского государства, российских инвестиционных компаний и фондов. Развитие России может быть устойчивым только в условиях притока всех российских ресурсов, в первую очередь газовых и нефтяных, составляющих основу экономики страны. В основе развития России в качестве приоритетов/ стандартов должны лежать национальные/публичные интересы РФ.

В статье анализируется правовое положение капелланов в структуре парламентов ряда зарубежных стран и особенности применения религиозных обрядов во время сессий парламента. Выделяется несколько форм религиозного присутствия в законодательной деятельности. Во-первых, практика прочтения молитв в начале пленарных заседаний и организации проведения других религиозных служб, во-вторых, возможно наличие постоянно присутствующих в работе законодательного органа религиозных служителей — капелланов. Отмечается, что полноценный институт капелланов существует только в США и Великобритании. Авторы указывают на то, что капелланы не оказывают значительного влияния на политические решения членов парламентов, так как выполняют в большей степени организационные функции, при этом они могут воздействовать на мнение общественности в периоды каких-либо важных событий в стране. Свои выводы авторы подкрепляют примерами из истории и судебной практики, посвященной развитию института капелланов в США и Великобритании.